Мясников Виктор - Цейтнот
ВИКТОР МЯСНИКОВ
ЦЕЙТНОТ
Аккомпаниатор заболел, да и сама Анна Георгиевна чувствовала себя
неважнецки. Март - такой простудный период года. Чуть-чуть порепетировав
без музыки, она отпустила группу и к четырем уже была дома. В почтовом
ящике, кроме газеты, оказался пакетик из белой бумаги, не больше сигаретной
пачки величиной, накрест перехваченный черной ниткой.
Войдя в квартиру, Анна Георгиевна громко позвала: "Девочки!" Но дочери
не выбежали в коридор, на вешалке не оказалось их дубленочек - очевидно,
ушли погулять. Сняв шубу она прошла на кухню, пожав плечами, в недоумении
разорвала черные нитки и развернула пакет. Лист бумаги, покрытый с
внутренней стороны ровными рядами букв, содержал комочек ваты.
Тут Анна Георгиевна испугалась. Видно, материнское сердце почуяло
беду. Трясущейся рукой она стала приподнимать белый рыхлый комочек. Он
раскрылся, и из ваты медленно выкатился на стол синеватый детский
пальчик...
На этот жуткий крик и прибежали соседи снизу.
* * *
С заледеневшими, полубессмысленными глазами лежала в просторном
кожаном кресле Анна Георгиевна Поляницкая, 34 года, хормейстер. На щеках и
висках размытые мазки иссиня-черной туши.
Оперуполномоченный Ямщиков допрашивал соседей снизу.
Дом кооперативный, построенный ещё в советское время по особому
проекту для творческих работников, с улучшенной звукоизоляцией. Когда
супруги Вандлер, артисты музкомедии, услышали крик, то переполошились не на
шутку.
- Вы понимает, - восклицал Лев Иосифович Вандлер приятным баритоном, -
ведь рояль мы у них не слышим. А тут... Боже мой! Боже мой!
Ямщиков, в отличие от большинства коллег, не очень верил в интуицию,
зато, опять-таки в отличие от большинства, верил в счастливую случайность.
Впрочем, как и в несчастливую. Тут налицо были две счастливых случайности:
Анна Георгиевна Поляницкая пришла с работы на два с половиной часа раньше
обычного, и не захлопнула как следует входную дверь - это два.
Супруги Вандлер подняли её с пола, перенесли в мягкое кожаное кресло.
Потом они увидели вату и все остальное. И Льву Иосифовичу пришлось
отпаивать валерьянкой уже двух женщин. Он действовал решительно и разумно
прикрыл бумажной салфеткой вату и пальчик, лежащие на кухонном столе, и
прочитал письмо из наклеенных букв.
Сейчас это послание лежало перед Ямщиковым. Он слушал артиста, кивал и
одновременно вникал в текст.
ПОЛОЖЬ В ПОЛИЭТИЛЕН. СУМКУ БРИЛЛИАНТ. ГАРНИТУР ВСЕ 8 ПРЕДМЕТ. НЕ ПОЗЖЕ
7 ЧАС 30 МИН ПРИНЕСИ В СКВЕР У ПОЧТАМТА ЗА ПАМЯТНИКОМ С ОБРАТНОЙ СТОРОНЫ
СКАМЕЙКИ ЗАПИСКА НА ВЕТКЕ НИКОМУ НИ СЛОВА - ТЕМ БОЛЕЕ БЕЗ МИЛИЦИИ ТЕДЕФОН
ПРОСЛУШИВАЕТСЯ ЗА КВАРТИРОЙ НАБЛЮДАЕМ ТОРОПИСЬ ИНАЧЕ ДЕТЯМ СМЕРТЬ БЕЗ ШУТОК
Некоторые слова этого телеграфного текста были составлены из отдельных
букв и слогов, другие вырезаны целиком. Шрифт довольно крупный, одинаковый.
Строчки ровные, в разрывах между словами желтел подсохший клей.
- Боже мой, у меня сегодня спектакль! Как я буду играть? - Вандлер
скорбно прикрыл глаза, прижал к вискам пальцы.
- У вас есть телефон? - спросил Ямщиков.
- Что вы, все ждали своей очереди. А сейчас просто не по карману.
Откуда у простых артистов такие деньги? Так что извините, товарищ
следователь.
- Я не следователь, - мягко поправил его Ямщиков, - я оперативный
работник.
- Ну, какие ваши годы. Еще будете следователем.
"Спасибо, не надо," - подумал Ямщиков, а вслух сказал:
- Когда вам в театр?
- В полседьмого желательно.
- Хорошо. Но есть такая просьба - не рассказывайте никому. Понимаю,
что
