Найман Анатолий - Пропущенная Глава
Анатолий НАЙМАН
Пропущенная глава?*
Едва Берлин произнес, что первые месяцы чувствовал себя в Америке, как
Мелисанда в замке Голо - нервно и неуютно, в тот же миг перед моими глазами
встал человек, с которым я познакомился и на короткое время сошелся в Брин
Море. Вообще говоря, я его и не забывал никогда с тех пор. Январским вечером
1991 года я вышел после очередного своего семинара с Русского отделения
колледжа Брин Мор, и он, высунув голову из огромного коричневого "шевроле",
окликнул меня по имени. Я видел его в первый раз. Он сказал: садись -
по-русски и хлопнул рукой по сиденью рядом с собой. В Америке нельзя садиться
в автомобиль к незнакомым людям, это мне уже успели преподать среди
фундаментальных правил проживания в этой стране - сразу после сопровождаемого
мистическим ужасом заклинания о неукоснительной уплате налогов и звучащего
чуть ли не поощрительно на его фоне предупреждения не превышать скорость на
дорогах больше чем на пять миль против разрешенной. Но сам оклик
и характер приглашения настолько выходили за рамки каких бы то ни было
правил, что я обогнул машину и сел.
Его звали Драго, черногорец. То есть это он так сказал: все, что я о нем
знаю, я знаю только с его слов, а так как между многим прочим, о чем он мне
говорил, был яркий рассказ о встрече и короткой, но насыщенной дружбе с
Берлином, то реплика того о Мелисанде по поводу тоски, сопутствовавшей
привыканию к Америке, давала мне наилучший повод проверить, так ли это,
действительно ли они подружились, а если да, то дружил ли Берлин с ним так
открыто и сердечно, как тот говорил, и вообще помнит ли Берлин этого человека
и эту историю. Но я отказался - боялся услышать, что нет, было совсем не так
или даже вовсе ничего не было.
Ни в какое глухое место, чтобы ограбить и с изощренным зверством убить,
Драго меня не увез и вообще никуда не повез. Мы сидели в машине, работал
мотор, от печки шло тепло, горел верхний свет. О знакомстве с Берлином он
упомянул почти сразу: знаю ли я такого и знаю ли, что он тут читал
Флекснеровские лекции? Я знал - от Берлина: узнав, что я приглашен на семестр
в Брин Мор, он тотчас прокомментировал: "Ну как же! Все должны пройти через
Брин Мор, я это сделал в пятьдесят втором году". Драго сказал, что он так же,
как меня, поджидал его после первой лекции, только у здания философского
отделения, тоже в автомобиле, но тогда это был "форд", роскошный "форд" 50-го
года выпуска, с хромированным всем, что можно хромировать; тоже позвал по
имени, и тот тоже влез к нему в кабину без размышлений. По тому, как он,
говоря об этом, расставлял ударения и какие делал оговорки, мне показалось,
что это было самое значительное событие его бринморской жизни.
Через пятнадцать минут разговора я понял, что бринморской, но никак не
всей. Он родился в самом начале 20-х, это вытекало из рассказа о том, что он
воевал против немцев вместе с Джиласом и тогда ему было девятнадцать. Из чего
следовало, что сейчас ему под семьдесят - а я, на него глядя, думал, что под
пятьдесят: сильный, резкий, с огнем в глазах, черные вьющиеся волосы. После
первых фраз знакомства Берлин, услышав, что он преподает новейшую историю в
Хаверфорде, тут же предложил провести совместно несколько семинаров.
"Мастерская Рубенса, понимаешь? - пояснил мне Драго.- Я натягиваю холст,
грунтую, делаю подмалевок, он приезжает - и кистью мастера. Он ведь не любил
всю эту тягомотину университетскую - и не любил тянуть ее один. У него на лице
было написано, что
