Назаренко Михаил - Носатый И Фавн
Михаил Назаренко
Носатый и Фавн
Святочный рассказ
...Все яблоки, все золотые шары.
Борис Пастернак.
Все, что мы достоверно знаем об этом, стало известно
исключительно благодаря пытливому уму и щедрому перу Плутар-
ха. В одном из параграфов его диалога "Об упадке оракулов"
(а именно семнадцатом) сказано следующее: Трирема плыла из
Пилоса в Рим и остановилась возле гористого берега острова
Пакса.
Декабрь - опасное время для путешествий морем: не стоит
зимой беспокоить Нептуна. Но императорский приказ не знает
времен года; и вот, корабль, идущий в метрополию, загружен
особого рода товаром: всем, что еще не вывезено из обнищав-
шей полуварварской страны в холеную, сытую, браво марширую-
щую столицу. Камни. Обломки мрамора. Руки, бедра, головы за-
бытых богов. Облупившаяся краска, выбитые глаза, алебастро-
вая флейта, зажатая в обрубках каменных пальцев... Разбитые,
растоптанные, униженные - не отличить Аполлона от сатира. По
всей Элладе предприимчивые торговцы рылись в развалинах свя-
тилищ, разрушенных, быть может, еще во времена персидских
войн. За находки божественный Октавиан Август щедро платил
из государственных фондов. Злые языки, пока еще ходившие на
свободе, прозвали императора "вазовщиком": он, почетный по-
кровитель общества трезвенников при алтаре Доброй богини,
испытывал необъяснимое пристрастие к старым амфорам, так что
цены на них взлетели вдвое против прежнего. Олимп оставался
равнодушен, а если порою гора и скрывалась за хмурыми туча-
ми, в народе говорили: это атмосферное явление, - и археоло-
гический промысел не прекращался.
На этот раз Фортуна явно отвернулась от гробокопателей.
Ввиду генеральной экуменической переписи населения отплытие
задержалось и всей команде пришлось выстоять длиннейшую оче-
редь в местную демографическую контору. Дурной знак - отло-
женное отправление, однако же весь первый день плавания ко-
рабль резво шел под парусами; только назавтра, когда время
подбегало к полудню, Нот (южный ветер) дернулся и стих, вода
под веслами загустела, словно мед, и надсмотрщик не мог зас-
тавить рабов сдвинуть трирему с места. Не помогли ни молит-
вы, ни жертвы.
Корабль застыл в проливе, меж густолесных берегов. В
знобком воздухе шуршали невидимые крылья ангелов, летевших
на восток. Под тусклым небом висела тишина. Она, как вода,
густела, вбирая в себя шумы и голоса, и, когда мир уже дро-
жал от напряжения, прорвалась криком:
- Умер Великий Пан!
Таковы достоверные факты.
x x x
Мы не знаем наверное, но вправе предположить, что за
несколько часов до описываемых событий, утром того же дня по
улицам Рима брело существо, которое издали можно было при-
нять за ребенка. Случайный прохожий, сумевший, по милости II
богов, его увидеть, удивился бы не столько наготе мальчика
(хотя, согласитесь, противоестественно ходить вовсе без
одежды пронзительным декабрьским днем), сколько тому, что
его ноги поросли густой шерстью и заканчивались копытцами, а
из копны курчавых волос торчали аккуратные рожки. Заметив
все это, случайный прохожий решил бы, что видит молодого
фавна, и не ошибся.
"Ничего не видят эти люди, - в который раз подумал фав-
ненок. - Точно как дети малые. Что с них возьмешь - земно-
родные... Камни - они камни и есть". Он остановился и, при-
щурившись, посмотрел на бледное небо. Колесница выбралась из
полосы туч, и возничий уверенно правил к зениту.
- Даже этого лишены! - сказал он вслух и презрительно
хмыкнул. - Солнце - огненный шар! Глупости какие.
