Назаров Вадим - Круги На Воде
Вадим Назаров
КРУГИ НА ВОДЕ
Александру Николаевичу Сокурову,
ловцу Ангелов и создателю сновидений Свою кровь я спрячу в реке,
из кожи нарежу листьев,
погремушек для ветра,
смешаю в карьере тело
с родной ему юрской глиной,
и останется то, что есть -
бесцветное пламя,
его не увидишь, не спрячешь.
1. ПОДОРОЖНИК
Первый раз я увидел Ангела в Кэмбридже.
Я остановился у витрины книжного магазина и рассматривал обложки словарей,
когда в стекле ярко и отчетливо отразилась его фигура. Ангел стоял на куполе
старой церкви и, как мне показалось, благословлял прохожих.
Вороны поднялись с креста, захлопали крыльями, загалдели азартно.
Оглянувшись, я увидел еще одного человека, который смотрел в небеса.
Вечерело, пришла пора подумать о ночлеге, а гостиница, где я остановился,
находилась в Лондоне. Я поднял с земли осколок камня, положил в карман и
отправился на станцию.
Я не люблю путешествовать. Новые реки и города кажутся мне сомнительным
призом за тяготы бродячей жизни. У меня фобия метро, которая заставила
вспомнить о себе в тоннеле под Ла-Маншем, и внезапно возникающее чувство
пустоты под ногами. Это словно идешь по стеклу над пропастью.
Зато я отлично вижу в темноте, без компаса чувствую Север и осваиваю
искусство игры на губной гармошке, чем собственно и занялся в пустом купе.
У меня не было сомнений, что существо, отражение которого я разглядел в
витрине ABC Books, было Ангелом. Я не заметил крыльев, не запомнил одежд, но
увиденное мной не принадлежало миру и городу, пусть даже такому славному как
этот, у моста через реку Кэм.
Однажды я видел волка на воле. Мне было тогда лет семь, и вышло мне
разрешение одному сбегать в ближайший малинник за гречишным полем. Я никогда
раньше не видел волков, но сразу понял, что из-под поваленного зимней бурей
дерева на меня глядит не собака.
Когда сталкиваешься с порождением другого мира, сразу чувствуешь себя как
бы прозрачным. Я видел волка и Ангела. Вряд ли я ошибаюсь.
Я наигрывал на гармошке, вплетал в свою простую песенку стук колес и
хлопанье дверей. На душе у меня было легко и чисто, так бывает только пять
минут в сезон, и я знал, что весенняя пятиминутка кончится раньше, чем тень
облака достигнет мелового холма. Время можно измерять всем, что движется.
Как-то поздней осенью я провалился под лед. Все случилось внезапно. Только
что сделал широкой шаг, переступая через корягу, и вдруг под ногами ничего не
стало, а глаза наполнила мутная зеленая мгла. Я рванулся вверх - и стукнулся
головой о твердь.
Я не испугался, словно кто-то сказал мне: ничего страшного. Я перевернулся
на спину, поднял голову, и обнаружил, что между льдом и водой есть
пространство. Я дышал и смотрел сквозь прозрачную корку на солнце. В лед
вмерзли кленовые листья, с обратной стороны его поверхность была шершавой, как
плацента. Над моим ртом висела сосулька, похожая на сучий сосок. На сосульке
искрилась капля. Я знал, что когда она упадет мне в рот, все благополучно
разрешится.
Кто-то беспокойный ставил на мне серию мистических опытов.
Ледяная минута была самой насыщенной из тех, что я успел прожить, пока не
пробила волчья.
Помню, я стоял, выставив руки перед собой, и боялся пошевелиться. Волк
смотрел мне в глаза, но я никак не мог поймать его взгляда. Меня заело, словно
виниловую пластинку, глаза тикали на месте, и происшествие никак не могло
окончиться.
Тогда-то я понял то, что теперь могу сформулировать: время стоит, то есть
движется не только от Зимы к Весне, но и в обратну
