Незнанский Фридрих - Марш Турецкого 19 (Золотой Выстрел)
СЕРИЯ "МАРШ ТУРЕЦКОГО"
ЗОЛОТОЙ ВЫСТРЕЛ
(2000)
Пролог
ИНВАЛИД НА НАБЕРЕЖНОЙ
По набережной Невы в сторону причальной стенки, где возле широких
гранитных ступеней, сбегавших к воде, покачивался пустой прогулочный
теплоход "Невский-21", попросту называемый речным трамвайчиком, медленно
двигался инвалид на костылях.
Хотя в Петербург, можно сказать, недавно пришла настоящая весна,
полдень был жарким и солнце палило совсем уже по-летнему.
Инвалид чувствовал себя неважно: пот струился по его лбу, время от
времени он останавливался и, привалившись задом к гранитному парапету,
подносил спичку к окурку, будто приклеенному к его нижней губе. Сделав
одну-другую затяжку, инвалид двигался дальше, постукивая тяжелыми костылями
и волоча правую ногу.
На нем была камуфляжная форма, которую нынче носит кто ни попадя, на
голове - застиранный, когда-то, видно, голубой берет десантника. И форма и
берет сидели на инвалиде неуклюже, мешковато, как на всяком
непрофессиональном нищем, работающем под "афганца" либо участника первой
чеченской. Волосы были нечесаные, густо прошитые сединой, такой же
неряшливой выглядела и нестриженая бородка.
Подойдя к спуску на крохотную пристань, он остановился, огляделся и
стал неловко спускаться к теплоходу, рубка которого возвышалась над
парапетом набережной, надеясь, вероятно, чем-нибудь поживиться у
сердобольной буфетчицы. Теплоход старой постройки, и на нем должен
обязательно быть буфет для любителей продолжительных прогулок на невском
ветру.
Напротив стоянки, метрах примерно в трехстах, высилось здание,
выстроенное в классическом стиле - с лепным фронтоном и колоннами.
Заканчивалась реставрация особняка какого-то известного графа, который
переоборудовали под новую гостиницу для богатеньких буратин и назвали
вполне в духе времени - "Новый Питер". С фасада рабочие снимали
строительные леса. Ветер поднимал с неубранной площади перед фасадом клубы
пыли и, взвихривая, кидал в сторону Невы. Скорее всего эта пыль и была
причиной того, что народ предпочитал пока здесь не появляться.
Между тем инвалид, приковыляв к борту теплохода, осторожно ступил на
палубу и, скрытый высоким бортом, неожиданно ловкими, почти кошачьими
движениями, прокрался к высокой рубке рулевого, сжимая костыли в одной руке
и напрочь забыв о своей инвалидности. Еще миг - и он оказался бы в рубке,
но... Скрипя, приотворился железный люк единственной крохотной каюты,
служившей одновременно и подсобкой закрытого сейчас буфета.
Семейный экипаж частного теплохода состоял из трех человек: молодого
капитана (он же рулевой), его супруги-буфетчицы и совсем еще не старого
механика, папаши капитана. Сам капитан в настоящий момент находился в
отсутствии, и его бойкая супружница, пользуясь случаем, охотно принимала
незамысловатые ласки своего свекра, рыжего механика, упираясь пышной, давно
не девичьей грудью в упаковки с минералкой, поставленные одна на другую.
Это ей вдруг почудились шаги по пустынной палубе, о чем она испуганно
шепнула сопящему сзади механику.
Тот недовольно оторвался от важного дела, пятерней подхватил портки и
высунул взлохмаченную голову наружу. Его глаза встретились со взглядом
мнимого инвалида. С полминуты они разглядывали друг друга, после чего
механик сплюнул через борт комочком жвачки - рекламируемый по телику
"дирол-вайт" определенно придавал процессу особый цимус - и захлопнул люк.
- Тебе показалось, - равнодушно сказал он, шлепком водворяя
разомлевшую буфетчицу в прежнюю устойчивую позу. Он
