Немцов Владимир - Последний Полустанок
НЕМЦОВ Владимир Иванович
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛУСТАНОК
ОТ АВТОРА
В этом романе продолжается рассказ о путешествиях двух друзей - Вадима
Багрецова и Тимофея Бабкина, с которыми автор никак не хочет расставаться.
Он посылал их в разные концы страны. Сначала в деревню Девичья Поляна, о
чем было рассказано в романе "Семь цветов радуги", потом Багрецов
путешествовал по Волге и Казахстану, о чем написано в романе "Альтаир"
("Счастливая звезда"). Через год вместе с Бабкиным Багрецов успел побывать в
среднеазиатской пустыне. О том, что там произошло, можно прочесть в повести
"Осколок солнца".
Все эти книги автор называл научно-фантастическими. А под заголовком
"Последний полустанок" значится просто "Роман". Так неужели в четвертой книге,
рассказывающей о путешествии наших друзей, нет никакой фантастики?
Все есть: и фантастика и приключения. Но автор считает своим долгом
предупредить заранее, что в книге нет ни полетов в дальние галактики, ни
выходцев с других планет, ни шпионов и уголовников, как не было этого и в
первых книгах.
Автор не берется угадывать, какой будет техника через много лет, - жизнь
часто обгоняет мечту. Но как хочется помечтать о чистых сердцах и о том, как
бы сделать всех хороших людей счастливыми. Об этом и рассказывается в книге.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Не скрывая своего отношения к героям, автор представляет
некоторых из них читателю. В книге есть научные загадки,
но нет загадочных натур. Да и в жизни так часто бывает:
люди распознаются сразу. Впрочем, будем знакомиться...
Подойдя к двери, обитой клеенкой, Багрецов увидел черную стеклянную
табличку с золотыми буквами "Директор Научно-испытательного института
аэрологических приборов". В окошке, где должна быть проставлена фамилия, -
зияющая пустота.
Истертые, исцарапанные шляпки шурупов, удерживающие табличку, подсказали
Багрецову, что к ним не раз прикасалась отвертка. Золотая надпись оставалась
неизменной, а в окошке менялись фамилии. "Несовершенная техника", - подумал
Багрецов, запуская пальцы в свою пышную шевелюру. Он по привычке представил
себе, как бы должна выглядеть табличка с автоматической сменой фамилий.
Повернувшись к своему другу Тимофею Бабкину, с которым вместе приехал в
командировку, Багрецов вздохнул и сказал:
- Теперь я понимаю Бориса Захаровича, почему здесь трудно работать. Ведь
каждый директор сидит на чемоданах.
- А сейчас, ты думаешь, кто-нибудь там сидит? - спросил Бабкин, кивая на
дверь кабинета. - Поздно, да к тому же еще суббота.
- Но, говорят, дело срочное. Иначе бы нас не вызывали, - заметил Багрецов
и приоткрыл дверь.
Кабинет был огромный, как плавательный бассейн. Ковровая дорожка,
тянущаяся от двери к письменному столу, казалась зыбким мостиком, по обеим
сторонам которого, как в воде, отражались тусклые светильники, похожие на
старинные факелы.
И в этой настороженной полутьме, там вдали, на письменном столе, расцвел
гигантский оранжевый абажур, поддерживаемый бронзовой нимфой.
В столь огромном и пышном кабинете невольно представляешь себя пылинкой
мироздания, затерянной в бесконечности. И пока дойдешь под строгим
начальническим взглядом до стола, успеешь вспомнить всю свою жизнь с грехами,
ошибками и заблуждениями.
Кое-что могли бы вспомнить и наши друзья. Правда, возраст их нельзя
признать почтенным, каждому по двадцать четыре. Но при чем тут годы, если
жизнь этих друзей сложилась так интересно, что они уже успели и много поездить
и многое повидать. В этих поездках для установки автоматических
радиомете
