Немцов Владимир - 'снегиревский Эффект'
НЕМЦОВ Владимир Иванович
"СНЕГИРЕВСКИЙ ЭФФЕКТ"
В научной литературе этот термин не встречается. Да и вряд ли кто может
поверить, что такой эффект существовал. Но прежде чем начать рассказ, я должен
познакомить читателя со страницами дневника, происхождение которого будет ясно
из дальнейшего.
24 июня
По старой фронтовой привычке вновь начинаю вести свои путевые записи.
Сегодня перед отъездом, взглянув из окна своей московской квартиры на
аккуратно подстриженные деревья в сквере, я вспомнил о тонких деревцах с
черными, обожженными ветками...
Это было за Мелитополем. Еще впереди гремел орудийный гром. У дороги
валялись трупы лошадей, исковерканные танки, перевернутые автомашины.
Мы тогда ехали на запад, догоняя наступающие части Красной Армии.
Опущенными ветками, обугленными стволами, вывороченными корнями встречали нас
знаменитые когда-то сады Мелитопольщины.
Тонконогие, худосочные деревца жались к дороге. Они были посажены
незадолго до войны, но не многие из них уцелели.
Белый столб, криво прибитая доска, на ней надпись:
"За порчу деревьев - трибунал".
У каждого деревца - подпорка: кол или сломанный шест полевой телефонной
линии. Деревце заботливо привязано мочалкой.
Я был потрясен трогательной простотой советского солдата, его
человечностью и хозяйской заботливостью.
В смертельных боях продвигаясь на запад, в разрывах снарядов, в дожде
взметенной земли он думал о нашем завтра и о тех, кто будет отдыхать йод сенью
зеленых ветвей у этой дороги.
У французов во время революции был хороший обычай сажать деревья у дорог;
их называли "деревья свободы" и часто украшали красными шапками.
Может быть, русский солдат, освобождая свою священную землю, тоже думал о
"деревьях свободы", что напомнят нашим детям и внукам о тех днях, когда их
отцы и деды воевали за свободу Родины.
Мы любим наши леса, сады, парки, нам дорого каждое деревце, где бы оно ни
было - в Заполярье или в долине Ферганы. Мы связываем наше понятие о Родине с
сиренью под окном, тенистым садом у дома, лиловым лесом за рекой.
Если б хоть на минуту представить себе нашу землю безлесной, огромным
пустынным пространством легла бы она с пересохшими реками и желтой травой.
Земля стала бы немой без пенья птиц, журчанья ручьев и шелеста листьев. Такой
хотели видеть нашу страну враги. Они сжигали леса, вырубали сады, мяли и
крошили молодые побеги. Черные пятна голой, опустошенной земли занимали
огромные пространства.
Мы всё можем построить. Я помню, еще не кончилась война, а в города уже
везли кирпичи для строек, росли новые дома, цвели цветы, зеленели газоны, но
сады и парки, что были сожжены, темнели кладбищем. Издалека привозили молодые
деревья, сажали их, но они долго болели и не хотели расти на непривычной для
них почве.
Долга жизнь деревьев. Сосна живет четыреста лет. А дерево веллингтония,
растущее в Америке, переживет далекие века и увидит, как меняется лицо мира.
Живет это дерево четыре с половиной тысячи лет и многие десятки лет считается
маленьким.
Как-то на Кавказе, в Институте растениеводства, мне предложили росток
пальмы. Он гордо торчал из глиняной банки.
- Возьмите на память. Это веерная пальма, она быстро растет.
- То есть как быстро?
- Лет через семь у нее уже будет несколько листьев. - А когда же она
достигнет ну хотя бы человеческого роста?
- Да как вам сказать... Тоже скоро - лет через двадцать пять.
Так долго растут деревья.
Я помню, когда кончилась война, дети сажали "деревья свободы" в память
освобождения Родины
