Непомнящий Тихон - Казуаль
Тихон Непомнящий
Казуаль
1
...Я говорю, конечно, не о такой силе воображения,
которая действует наугад и создает всякого рода
несуществующие вещи; я разумею силу воображения, не
покидающую реальной почвы действительности и с масштабом
действительности и ранее познанного подходящую к вещам
чаемым и предполагаемым...
И.Гете
Вряд ли предполагал архитектор Авилов, что этот день станет
чудодейственным рубежом в творчестве, в его жизни.
Вадим Сергеевич Авилов уже давно связал свою судьбу не с
проектированием новых строений, а с восстановлением, реставрацией
знаменитых памятников зодчества, разрушенных войной, покореженных
временем. Он смирился с тем, что не суждено ему увидеть собственное
сооружение - Дворец культуры или жилой дом - плод его творчества, его,
авиловского, понимания современной архитектуры. Авилову за послевоенные
десятилетия не раз приходилось проникаться творческим горением зодчих
прежних эпох - Растрелли или Воронихина, Захарова или Росси, постигать их
мысли, почерк, эстетические идеалы, при этом проявлять предельный такт и
не спорить с их вкусами. Все, что двигало этими выдающимися мастерами
архитектуры, когда они возводили дворцы, разбивали парки, создавали
мебель, следовало принимать безоговорочно. Мучительными были для Авилова
перевоплощения - тем более что это значило на языке
архитекторов-реставраторов "раствориться, умереть в великом". И хотя
Авилов воздвигал здание, порой начиная с фундамента, здание называли по
имени первосоздателя и авиловского в нем ничего не должно было быть. В
этом состояло высокое искусство реставратора - чистота его помыслов и дел.
Не принято было в среде реставраторов говорить о самолюбии, о собственном
"я"! Реставраторы присягали в верности предшественникам.
Зная об умении Авилова улавливать особенности эпохи, ее стиля,
профессор Митина, известный археолог, давняя приятельница Вадима
Сергеевича, пригласила его в хранилище-лабораторию, где обрабатываются
предметы, найденные при раскопках сотрудниками Кушанской
археолого-этнографической экспедиции, чтобы посоветоваться по поводу очень
смелого эскиза древнего дворца-крепости, предложенного новым сотрудником
экспедиции Михаилом Лапниковым. Хотя и было принято у археологов подобные
проекты помечать: "Опыт реконструкции" - и тем самым как бы смягчать
критику достоверности, но Митиной казалось, что Лапников слишком уж вольно
обошелся со скудными сведениями об этом дворце-крепости в Южном Приаралье,
да и с материалами экспедиции, в которой Лапников сам участвовал. Уцелели
фундаменты дворца-крепости, часть стен, но только в одном месте на полную
высоту; совсем мало сохранилось на отдельных стенах отделки, украшений. В
общем, подлинных свидетельств мало и вряд ли по ним следовало делать "опыт
реконструкции"...
Авилов долго рассматривал и план-обмер дворца-крепости, и бесчисленные
фотографии обломков древности, и разумно сделанные самим Лапниковым
фотографии местности, окружающей дворец-крепость. Авилов сожалел, что
сейчас Лапников был в отъезде и с ним нельзя поговорить, выслушать его
размышления, узнать пути его поисков, но тем не менее Авилов был склонен
поддержать проект Лапникова, воссоздавшего не только внешний вид древнего
сооружения, но и несколько его внутренних помещений.
- Мне кажется, что те материалы, - неторопливо размышлял Авилов в
беседе с Элеонорой Александровной Митиной, - которыми располагает м...
м... уважаемый коллега Лапников, вполне дают основания... увидеть
сооружение таким
