Николаев Андрей - Золотые Врата 2
АНДРЕЙ НИКОЛАЕВ, ОЛЕГ МАРКЕЕВ
ЧЕРНОЕ ТАРО
Глава 1
Начало осени выдалось жарким и вечер не принес прохлады после духоты знойного дня. Вымотанные жарой кони шли усталым шагом, вяло отмахиваясь от докучливых мух. Корнет Корсаков снял кивер1, вытер рукавом доломана2 мокрый лоб и оглянулся назад.
Пятеро приданных ему казаков угрюмо, с видимым сожалением посматривали по сторонам из-под лохматых шапок. Смотреть было на что: распахнутые, а кое-где и сорванные с петель двери складов и магазинов так и приглашали заглянуть, проверить, не забыли ли чего хозяева при спешном отъезде.
Купеческие особняки, лабазы, пустые торговые ряды… Как только пронесся слух, что Москву могут оставить население бросилось вон из обжитых квартир и домов, торопясь вывезти домашний скарб подальше от обреченного города. Насколько знал Корсаков, совет в Филях, на котором главнокомандующий принял решение оставить Москву, закончился только несколько часов назад, а впечатление было, будто горожане давно готовилась к подобной ситуации.
Западные окраины опустели, словно горячий ветер выдул людей, оставляя завоевателям пустые улицы, усеянные обломками мебели, обрывками бумаги, клочьями сена, тряпьем — всем тем, что бросали второпях уходившие жители. Изредка позади вспыхивала ружейная стрельба — авангард Мюрата3 вступал на окраины древнего русского города.
Хорунжий4 Головков поравнялся с Корсаковым и душераздирающе вздохнул. Корнет покосился на него.
— Водицы бы хоть свежей набрать, а Алексей Василич?
— Скажи уж: в домах пошуровать не терпится, — усмехнулся Корсаков.
— Ну, это, вроде как, тоже не помешает, — согласился хорунжий. — Все одно пропадет — не воры, так француз приберет. А казак с войны живет, коли уж возможность имеется.
— Возможности, как раз, и не имеется. Считай, приехали уже.
Копыта застучали по булыжникам Арбата. Здесь еще спешно грузили телеги, кареты, брички. Бегали дворовые, слышался детский плач, ругань.
Головков вытащил из кольца при седле пику, поддел валявшуюся в пыли шляпку французской соломки с пышным розовым бантом и, оглянувшись, бросил ее казакам. Один подхватил ее на лету, помял в грубых пальцах, погладил бант заскорузлой ладонью.
— Слышь, Семен, ты заместо шапки ее приспособь, — посоветовал хорунжий.
Казаки заржали, откидываясь в седлах. Семен, крепкий казак лет тридцати, с окладистой черной бородой, зыркнул на них чуть раскосым глазом, досадливо крякнул и отшвырнул шляпку в сторону.
— Вам бы все смех, — прово он, — а мне Варвара так наказала: без гостинца на порог не пущу.
— Ничего, казак, — успокоил его корнет, — война длинная будет, наберешь еще подарков. Эй, любезный, — окликнул он пробегающего мимо слугу в дорожном сюртуке, — дом князя Козловского не укажешь ли?
— По улице последний слева, господин корнет, — махнул рукой слуга, — а что, француз? Нешто заберет Москву?
— Уноси ноги, парень, — буркнул, проезжая, Головков.
— Э-эх, защитнички, — сплюнул слуга, — златоглавую на поругание отдаете!
— Ну, ты! — Головков замахнулся плетью.
— Хорунжий! — прикрикнул Корсаков.
Головков с неохотой опустил руку. Едущий следом Семен толкнул слугу конем, зверовато оскалился. Тот отскочил назад, угрюмым взглядом провожая казаков.
— Привыкайте, Георгий Иванович, — Корсаков вынул из кивера султан, подул, расправляя белый заячий мех, воткнул в головной убор и, отведя руку, полюбовался, — еще не того наслушаемся. Моя б воля — встать под Москвой насмерть, костьми лечь, а не пустить Буонапартэ в город.
— Костьми лечь — дело нехитрое, а дальше что
