Библиотека в кармане -русские авторы

         

Нилин Павел - Впервые Замужем


Павел Нилин
Впервые замужем
Не понимаю мужчин-алкоголиков. Что это значит "не могу отстать от
водки?". Вот, скажем, я. Уж как я безумно любила, например, кино, даже
выразить невозможно. Бывало, хлебом меня не корми, только показывай мне
кинокартины. Некоторые я по два, по три, по четыре раза смотрела. Но как
родилась Тамара, тут сразу все оборвалось. А почему? А потому, что, когда
воспитываешь ребенка, тем более - без мужа, надо думать в первую очередь о
ребенке. И о том, что ему требуется и печенье, и молочко, и конфетки, и
туфельки. И, стало быть, нечего тратить деньги на пустяки. Лучше их
придержать на всякий случай. Ребенок - это уж, как я понимаю, превыше
всего.
Хотя многие, конечно, считали, что Тамара - ошибка моей молодости. Я
родила ее, когда мне не сравнялось и восемнадцати. И о замужестве,
понятно, никакого разговора уже не было. И не могло быть, потому что
Виктор, как говорится, пожелал остаться неизвестным. И уехал сейчас же на
стройку - на Ангару, что ли, не сообщив даже адреса.
А я осталась одна с Тамарой в общежитии. То есть не совсем одна; но
почти что одна с двумя подругами, тоже такими же, как я тогда, бетонщицами
- Галей Тустаковой и Тиной Шалашаевой, а также с Зоей Егоровой, но ее я не
хочу припутывать.
Было это больше двадцати лет назад, но я до сих пор помню все до
мельчайших подробностей, как эти мои подруги привезли меня из родильного
дома в общежитие. И даже купили по этому случаю цветы и бутылку красного
вина, чтобы самим же ее тут выпить за здоровье моей дочки. И, понятно, за
мое здоровье.
Все было в какой-то, я помню, суете. И больше всех суетилась, как
всегда, Галя Тустакова.
- У нас, - говорила, - внизу, в красном уголке, идет сейчас очень
важное собрание насчет морального облика. Ты, ясно-понятно, не пойдешь. А
мне велел Осетров выступить. Позволь, я надену на минутку твои чулки,
поскольку, понимаешь, у меня чулок поехал, спустила петля. И кофточку твою
с кружевным воротничком, разреши, надену...
- Пожалуйста, - сказала я. И тут увидела вошедшего к нам коменданта
Личагина.
- Ну, поздравляю тебя, Антонида, - сказал Личагин. И без приглашения
налил себе стакан вина из этой бутылки. Выпил, вытер губы о скатерть с
бахромой, вздохнул. - Но ты, - сказал, - пойми-усвой и мое положение,
Антонида. Ребенок, тем более девочка, это, конечно, очень хорошо. Но
находиться здесь, в общежитии, по правилам внутреннего распорядка, ей ведь
все-таки совсем не положено. Она получается для нашего дела как
постороннее лицо. После двадцати трех часов, ты сама понимаешь, у нас тут
все должно быть намертво-мертво. А ребенок в общежитии в любой момент
может и зареветь, и что угодно сделать. Значит, отсюда какой будет вывод?
Отсюда такой будет вывод, что я должен буду тебя выселить. И как можно
скорее, потому что с меня тоже строго спрашивают - санитарная комиссия и
другие...
После этих слов я сидела с моей девочкой очень растерянная, хотя я,
конечно, и раньше понимала, что из общежития мне придется уйти. Но не сию
же минуту.
Я была уже готова заплакать, когда с собрания первой вернулась Тина
Шалашаева и сообщила еще одну новость. Оказывается, в прениях по докладу о
моральном облике выступила раньше всех наша лучшая подруга Галя Тустакова
в моих чулках и кофточке и в виде примера морального разложения привела не
кого-нибудь, а меня, которая, мол, представьте, родила без мужа и даже из
роддома, мол, некому было ее, то есть меня, забрать.
- А что особенного-то? - даже обиделась на





Содержание раздела