Нилин Павел - Старик Завеев
Павел Нилин
Старик Завеев
У Завеева Егиазара Семеновича умерла жена, когда ему шел уже шестьдесят
второй год. Дети выросли, разбрелись по свету. Завеев остался один в
просторном доме над Ангарой.
Было это, кажется, в тысяча девятьсот втором году. Завеев погоревал
недели две и решил жениться.
Весь поселок пришел в смятение - и оттого, что Завеев не выдержал
положенный срок после смерти супруги, и оттого, что на склоне лет, когда
люди думают о смерти, возмечтал вступить в брак.
И, главное, возмутило всех, что он замыслил взять в жены девочку-сироту
Евфросинью, которой едва исполнилось шестнадцать лет.
Шестнадцать и шестьдесят два. Что он, рехнулся, что ли? Ну, девочка,
понятно, еще не знает, что это такое - брак. И, кроме того, ей деваться
некуда, не у кого жить.
А он-то, Завеев, должен бы соображать - что к чему.
Из Красноярска, услышав о женитьбе отца, приехал старший сын Георгий.
- Тятя, что вы творите, подумайте. Она же, эта девочка, Фрося, имейте в
виду, гвозди в кармане носит.
- Какие гвозди? - удивился Егиазар.
- Как какие? Обыкновенные. От вашего гроба. Она же с нетерпением станет
теперь ждать тот час, когда... это самое... когда можно будет заколотить
ваш гроб. И она, поимейте это в виду, останется полной хозяйкой в дому,
когда вы, одним словом, угаснете...
- Вот и хорошо, - просиял Егиазар. - Вот и хорошо, что нашелся человек
для такого дела. А то как же я помру в одиночестве. Все разошлись, и
некому даже мой гроб заколотить. Это, Гоша-сынок, для меня блаженный
случай - жениться сейчас, покуда я еще не очень будто бы старый. А то кто
же после-то за меня пойдет? А мне без жены нельзя. У меня, вон ты видишь,
дом, хозяйство, две коровенки, конь и полная тайга зверя, за коим я обязан
наблюдать и охотиться.
- Да для чего вы девочку-то в жены берете? - закричал в негодовании
Георгий. - Разве мало взрослых баб? Ведь мне сорок второй год, я помоложе
вас, подсчитайте, на двадцать лет, а и то я ни за что бы не решился...
- В этом же и все дело, - усмехнулся Егиазар. - В этом же все дело, что
надо решиться. И кто может решиться. Ты вот не можешь, а я могу. И -
решаюсь. А кто что говорит - мне все это не очень интересно слушать. И за
всех и за все мнения я отвечать не берусь. Отвечаю только за себя, раз я
остался в полном, как ты замечаешь, одиночестве.
Приезжал к Завееву священник из Тулуна, долго беседовал, увещевал. Под
конец беседы стал грозить, как водится, геенной огненной.
Завеев, однако, не сробел. Он с упорством изувера противостоял
всеобщему недовольству.
И девочка эта, Евфросинья, также на удивление всем, не поддалась
уговорам, не покорилась перед угрозами, утверждая с завидным бесстрашием,
что любит Егиазара Семеновича и жить без него, без его участия не сможет.
И когда он сумел так влюбить ее в себя, чем словчил соблазнить -
непонятно.
По закону венчаться они не могли, пока невеста не вступила в свое
совершеннолетие. И некоторое время они жили невенчанно, буквально под
улюлюканье всего поселка и ближайших к поселку иных селений.
Наконец Евфросинья достигла совершеннолетия. Священник вынужден был их
обвенчать, узаконив, таким образом, этот неравный брак.
Венчались они под вечер. Была глубокая осень, шел дождь. Но у церкви
собрался в самом деле весь поселок, чтобы осмеять новобрачных.
Мальчишки, заложив пальцы в рот, свистали им вслед.
На свадебный ужин, конечно, никто не явился. Да Завеев и не пригласил
никого. Но ужин был истинно свадебный: свинина и телятина, рябчики,
ж
