Новиков Павел - Как Я Стал Дедом Морозом
ПАВЕЛ НОВИКОВ
КАК Я СТАЛ ДЕДОМ МОРОЗОМ
Откинул, как одеяло, рыхлые клубы тополиного пуха. Касаясь трепетными пальцами шершавой крошащейся кирпичной стены, с трудом поднялся на неверные ватные ноги. Тяжелые стопы попрали беспечный пух. Отпустил стену.
Ладони подплыли к глазам, как белые ленивые рыбы. Нежно снежно хрустнув суставами, сжал и разжал пальцы. Удивленно не узнавал их жесты. Пыль, объявшая остывающий вечерний город, застилала глаза, шуршала, осыпаясь в ушные раковины, горькая, искрящаяся, оседала на губах.
Беглыми непослушными ударами стряхнул ее с ресниц, с черных помятых штанин, с палевых рукавов. Поднял бледный сиреневый прозрачный взор. Вздорно вздохнув, попытался наполнить легкие жарким затхлым душным воздухом.
Оттолкнул грязными грубыми подошвами мостовую.
Неуловимый ветер подхватил, понес сквозь ущербные скверы, скверные переулки, щербатые улочки. Неуловимый пахнет апельсинами, зеленым чаем, акацией, криками чаек, полной луной, приливом, в волосах Лузи шевелит тополиный прах, нежно толкает в спину. Тяжелые ботинки шуршат, влачась по мостовой, не дают оторваться от земли.
Немудреные напудренные плоские декорации, глаз не касаясь, плывут в пыли: коричневые сухие скукоженные цветочки сирени - ее блеклые ломкие листья - дворником забытая, пухом забитая урна - покосившаяся скамья - на ней две иссохшие нахохлившиеся фигуры старух насупились, обе в серых пальто, пропитаны обморочным нафталином - тысячей тысяч подошв в пыль истоптанная брусчатка - брусничный глаз палевой калеки-кошки следит за пыльными воробьями - вороватые, те суетно ссорятся - окно потускнело от жирного наваристого пара - бурый борщ на костях клокочет за ним - косая рама ощерилась сухими лоскутами краски - жухлая свекольная занавесь - чахлый фикус - чахоточная кошка. Встречные, минуя, попутные, обгоняя, праздные смотрят искоса, иступлено, насуплено: дама с блеклым фаянсовым, трещинами исчерченным лицом - дворник на больных голеностопах в ватнике, ушанке недовольно попирает белый пух метлой и словом - полный розоватый молодой человек с масляными глазами, жидкими волосами, скукоженными ушами сжимает в потной ладошке кожаный переплет - маленький аккуратный в темный сюртук затянутый старичок - медсестра с худым землистым лицом втягивает впалыми щеками дым сигареты - огромный грубый свирепый неряшливый рабочий с застланным взглядом, с въевшейся под ногти чернью, мечется, натыкается на водосточные трубы - пожившая дама в пурпурном пальто брезгливо поджимает тонкие алые губы - рыхлый полный в черное плотно одетый господин без шляпы...
Оскал радиоретранслятора на перекрестке вещает невероятное "...условия, при которых возникают предсмертные переживания (недостаток кислорода, недостаток притока крови, низкий уровень сахара в крови, височная эпилепсия и т.д.), как было показано, вызывают массивный выброс глутамата, а так же выброс эндогенного кетамин-подобного вещества, который связывается с NMDA-рецепторами для защиты клеток, что приводит к измененным состояниям сознания, подобным тем, что возникают при использовании..." Скол штукатурки обнажает изъеденную кирпичную плоть стены. Вывернутое колено водосточной трубы несет обрывок нелепого объявления "защита от инсульта, эпилепсии и страха смерти".
Окно распахнуто в слюнявой беззубой улыбке. Гранитный граненый столбик у въезда во двор сто лет назад разбит пьяным возницей (мокрый снег залепляет глаза, забивается за ворот тулупа, папироса потухла, от удара шапка упала и закатилась куда-то прочь, обод погнулся. На утро н
