Одоевцева Ирина - На Берегах Невы
nonf_biography Ирина Владимировна Одоевцева На берегах Невы В потоке литературных свидетельств, помогающих понять и осмыслить феноменальный расцвет русской культуры в начале XX века, воспоминания поэтессы Ирины Одоевцевой, несомненно, занимают свое особое, оригинальное место.
Она с истинным поэтическим даром рассказывает о том, какую роль в жизни революционного Петрограда занимал «Цех поэтов», дает живые образы своих старших наставников в поэзии Н.Гумилева, О.Мандельштама, А.Белого, Георгия Иванова и многих других, с кем тесно была переплетена ее судьба.
В качестве приложения в книге пачатается несколько стихотворений И.Одоевцевой.
ru ru OCR Альдебаран http://www.aldebaran.ru/ admin@aldebaran.ru FB Tools 2005-02-07 http://belousenkolib.narod.ru/ OCR Александр Белоусенко: belousenko@yahoo.com 401A6BC0-A0E4-4A56-A2C4-DF7C1C060F00 1.0 v 1.0 — создание fb2 OCR Альдебаран
На берегах Невы Victor Kamkin Inc Washington D.C. 1967 Ирина Одоевцева
На берегах Невы
На берегах Невы
Несется ветер, разрушеньем вея…
Георгий ИвановПРЕДИСЛОВИЕ
Это не моя автобиография, не рассказ о том
Какой я была,Когда здесь на земле жила….Нет. И для меня:
«Воспоминания, как острый нож они».Ведь воспоминания всегда «regrets ou remords», а я одинаково ненавижу и сожаление о прошлом и угрызения совести.
Недаром я призналась в стихах:
Неправда, неправда, что прошлое мило.Оно как разверстая жадно могила,Мне страшно в него заглянуть…Нет, я ни за что не стала бы описывать свое «детство, отрочество и юность», своих родителей, и, — как полагается в таких воспоминаниях, несколько поколений своих предков — все это никому не нужно.
Я пишу не из эгоистического желания снова окунуться в те трагические, страшные и прекрасные, — несмотря на все ужасы — первые по-революционные годы.
Я пишу не о себе и не для себя, а о тех, кого мне было дано узнать «На берегах Невы».
Я пишу о них и для них.
О себе я стараюсь говорить как можно меньше и лишь то, что так или иначе связано с ними.
Я только глаза, видевшие их, только уши, слышавшие их.
Я одна из последних, видевшая и слышавшая их, я только живая память о них.
Авторы воспоминаний обыкновенно клянутся и божатся, что все о чем они рассказывают — чистейшая, стопроцентная правда — и тут же делают ошибки за ошибками.
Я не клянусь и не божусь.
Очень возможно, что и у меня найдутся ошибки и неточности. Я совсем не претендую на непогрешимость, граничащую со святостью.
Но я утверждаю, что пишу совершенно честно и правдиво.
Многих удивляет, что я так точно, так стенографично привожу слова и разговоры. Как могла я все так точно запомнить? А не сочиняю ли я их?
Нет ли в моих воспоминаниях больше Dichtung чем Warheit?
Но, положа руку на сердце, — я ничего не сочиняю и не выдумываю. Память у меня, действительно, прекрасная. Я помню слово в слово то, что слышала сорок — и даже больше — лет тому назад.
Впрочем, по-моему, в этом нет ничего поразительного. — Спросите кого-нибудь из ваших пожилых знакомых, как он держал выпускные экзамены или как шел в первый бой и вы получите от него самый — до мелочей — точный ответ.
Объясняется это тем, что в тот день и час внимание его было исключительно напряжено и обострено и навсегда запечатлело в его памяти все происходившее.
Для меня в те годы каждый день и час был не менее важен, чем экзамен или первый бой.
Мое обостренное, напряженное внимание регистрировало решительно все, и на всю жизнь записало в моей памяти даже незначительные события.
Все же приведу пример моей памяти:
Как-то, совсем недавно, я напомнила Георг
