Библиотека в кармане -русские авторы

         

Одоевский Владимир - Письмо А А Краевскому


Владимир Федорович Одоевский
Письмо А.А.Краевскому
Скажите, кто это меня так горячо любит и так досадно, так жестоко не
понял? Тем досаднее и тем грустнее, что любит! Стало, он любит но меня, а
мой фантом. Тем грустнее, что признает во мне талант, ибо о вышины падать
больнее. Если бы мне сказали: ты начинаешь выписываться, твой талант потерял
свежесть - я бы, может быть, не согласился на правах архиепископа
Гренадского, но мне бы не было так грустно мне говорят: ты падаешь, потому
что мало-помалу миришься с пошлостью жизни и оттого, что дал в себе место
скептицизму, миришься потому, что твоя филиппика принимает вид повести,
сомневаешься потому, что не веришь в данное направление разума
человеческого! Вы, господа, требуя в каждом деле разумного сознания, вы
находитесь под влиянием странного оптического обмана, вам кажется, что вы
требуете разумного сознания, а в самом деле вы хотите, чтобы вам верили на
слово. Ваш criterium разум всего человечества; но как постигли вы его
направление? Не чем другим, как вашим собственным разумом! Следственно, ваши
слова "верь разуму человечества" значат "верь моему разуму!" - и, что бы вы
ни делали, каким бы именем вы ни называли ваш criterium, а той сфере, где вы
находитесь, вы всегда придете к этому заключению. А знаете ли, что значит
это заключение? Верь моему разуму, следственно мой разум совершенен,
следственно я - бог, т. е. вы другою дорогою, но дошли до одинакого
заключения с римскими императорами, которые ставили себе статуи и заставляли
им поклоняться. Этот роковой ход разума человеческого предвидела Библия в
словах "не сотвори себе кумира!". Все мы чувствуем необходимость одной
безусловной истины, которая осветила бы весь путь, нами проходимый, но
спорим о том, где она и как искать ее. Не называйте же скептиком того, кто
ищет лучшего способа найти ее и испытывает для сей цели разные снаряды, как
бы странны они ни казались. Скептицизм есть полное бездействие, и его должно
отличать от желания дойти до самого дна: медик не знает, какое дать
лекарство, это незнание имеет следствием то, что он не пропишет никакого
рецепта, - вот скептицизм; медик прописал лекарство, но, возвратясь домой,
спрашивает себя: то ли он прописал, нет ли чего более лучшего, - делает
опыты, вопрошает опыты других - это не скептицизм, но то благородное
недовольство, которое есть залог всякого движения вперед. Пирогов прежде,
нежели отрежет руку у живого, каждый раз предварительно отрежет ту же руку у
десятка трупов - скептицизм ли это?
Я не могу принять ваш criterium разума человеческого: во-первых,
потому, что он неуловим - он агломерат, составленный из частных разумов;
идеализация его кем бы то ни было всегда будет произведением индивидуальным,
следственно не имеющим характера истины безусловной, всеобъемлющей;
во-вторых, потому, что он еще не уничтожил страдания на земле; говорить, что
страдание есть необходимость, значит противоречить тому началу, которое в
нашей душе произвело возможность вообразить существование нестрадания,
откуда взялось оно? в третьих, потому, что разум человеческий, как
продолжение природы, должен (по аналогии) также быть несовершенным, как
несовершенна природа, основывающая жизнь каждого существа на страдании или
уничтожении другого. Все эти и многие другие наблюдения заставляют меня
искать другого критериума.
Форма - дело второстепенное; она изменилась у меня по упреку Пушкина о
том, что в моих прежних произведениях слишком видна моя личность; я ст





Содержание раздела