Окуджава Булат - Путешествие Дилетантов (Книга 2)
Булат Шалвович Окуджава
ПУТЕШЕСТВИЕ ДИЛЕТАНТОВ
(Из записок отставного поручика Амирана Амилахвари)
Роман
Книга вторая
Пламенное письмо госпожи Тучковой не сразило Леонтия Васильевича
Дубельта. Письмо сводилось к тому, что некий князь-лоботряс умыкнул некую
красотку, оставив мужа-разиню с носом. Расследование любовных историй не
входило в задачи корпуса жандармов. Однако, желая поразвлечь графа Орлова,
пребывающего с государем в Варшаве, надеясь посмешить на досуге своего
начальника петербургским анекдотом, Дубельт в очередном докладе не забыл
упомянуть сей пикантный факт.
"...Вчера у статского советника Ладимировского похищена жена,
урожденная Бравура. Ее увез князь Сергей Васильевич Мятлев, который, как
уверяет мать похищенной, давно домогался молоденькой женщины и был с нею в
тайной переписке... Сейчас узнал, что полиция окружила развалины дома князя
(дом рухнул в день бегства!!!), но мера сия, думается мне, напрасна. В
городе носятся слухи, что князь Мятлев с женою Ладимировского бежали за
границу через Финляндию, что она переоделась в мужское платье, а он достал
четыре, на разные имена, паспорта и у своих знакомых сорок тысяч рублей
серебром, и что они уже находятся в Стокгольме... А графиня Разумовская
рассказывает, что они, напротив, уехали в Тифлис и что князь Мятлев намерен
через два месяца продать Ладимировскую в сераль турецкому султану..."
Известие это против ожидания произвело бурю.
- Я давно этого ждал,- сказал Николай Павлович, багровея.- Нужно взять
для того строгие меры...
- Ваше величество,- робко заметил стареющий лев, недоумевая о причине
столь бурного гнева по такому пустяку и надеясь, что вспышка окажется
кратковременной,- это, конечно, имеет больше отношения к местной полиции,
хотя, ежели у нас требуют пособить, мы никогда не отказываем... Однако,
государь, даже и общими усилиями схватить человека, тайно выехавшего из
Петербурга, очень не просто,- Тут графу припомнилась эта юная скуластенькая
проказница, не отводящая взора, когда ей явно намекают на благорасположение
самого монарха, не пунцовеющая, не сгорающая, не заламывающая рук, не
падающая бездыханна, выслушиваю-щая недвусмысленные намеки почтенного
министра с унижающим вниманием, за которым хорошо просматривается наглость
полячки и беспечность непуганой девочки, что было расценено тогда государем
как свидетельство высокой нравственности и что тогда же было воспринято,
мало сказать - без гнева, а, напротив, с видимым участием. Однако вот
теперь лицо Николая Павловича пылало. - Выехать-то легко, ваше величество,
а вот схватить... Но тут государь сделал столь решительный шаг в его
сторону, что граф Орлов склонил гриву. Ночной курьер помчался к Петербургу.
Леонтий Васильевич Дубельт внезапно постиг глубину свершившегося. Полковник
фон Мюфлинг, оставив все дела, выехал на Кавказ. Поручик Катакази - в
Одессу. Господин Свербеев, сопровождаемый рыдающим Афанасием, зашагал в
сторону Финляндии.
Поручик Тимофей Катакази выехал из Петербурга несколько ранее своего
старшего товарища, и, когда коляска фон Мюфлинга миновала заставу, он летел
в видавшей виды бричке уже за Любанью.
Он был в партикулярном, и непосвященные не смогли бы узнать в этом
утонченном пассажире с бледным мужественным лицом, с большими черными
глазами, полными слез, неукротимого жандармского офицера. Бричка летела. На
подставах свежие лошади являлись во мгновение ока, стоило лишь гербовому
документу возникнуть в руке Тимофея Катакази. Поручик ехал, сл
