Окуджава Булат - У Гааза Нет Отказа
Булат ОКУДЖАВА
У Гааза нет отказа...
...Я питаю к Федору Петровичу еще и личную благодарность за те минуты
душевного умиления, которые я испытываю, описывая по мере сил и умения его
чистую, как кристалл, жизнь, его возвышенную деятельность, нередко вынужденный
оставлять перо под влиянием радостного волнения при мысли, что такой человек в
лучшем и глубочайшем смысле слова жил и действовал среди нас. А. Ф. Кони.
На Введенском кладбище в Москве - жители соседних улиц называют его еще
по-старому, немецким - есть могила: темно-серый камень с темно-серым крестом,
черная ограда; чугунные стояки-колонки, темные прутья, а поверх них свисают
кандалы, цепи с широкими наручниками и "накожниками". На камне выбито:
1780-1853, и несколько строк латыни - слова из евангелия.
Во все времена года на этой могиле лежат цветы, живые, матерчатые и
бумажные, иногда пышные букеты, чаще скромные пучки ландышей, ромашек или
просто одна гвоздика, тюльпан...
В переулке Мечникова № 5 в открытом дворе старого двухэтажного двукрылого
- "скобой" - здания на темном цоколе бронзовый бюст. Лицо с крупными, но
мягкими чертами: широкий лоб, широкий крутой подбородок, ласковая улыбка.
Надпись: "Федор Петрович Гааз, 1780-1853". И ниже потускневшей позолотой:
"Спешите делать добро".
Полтораста лет тому назад Федора Петровича Гааза знали все московские
старожилы. Когда он ехал в тряской пролетке или шел по улице, высокий, чуть
сутулый, большеголовый, в черном фраке с кружевным жабо - ветхим, пожелтевшим,
но тщательно разглаженным, в коротких черных панталонах и таких же старомодных
башмаках с большими железными пряжками, с ним приветливо здоровались на
московских улицах сановные аристократы, ехавшие в каретах с гербами, и нищие
на церковных папертях, генералы, офицеры, "будочники" с алебардами, извозчики,
мастеровые, университетские профессора и студенты, дворовые слуги несчетных
московских бар, купцы, охотнорядские приказчики и нарядные светские дамы.
Несведущим объясняли:
- Это доктор Гааз, Федор Петрович... Добрейшая душа, святой жизни
человек... Истинный благодетель и друг всех страждущих. Это про него говорят:
"У Гааза нет отказа"...
Правда, были и такие, кто отзывался о нем насмешливо, презрительно и даже
с раздражением: "Чудак, безумец, юродивый...". Но большинство москвичей всех
поколений и состояний говорили о нем с любовью и уважением...
...Метельным зимним вечером он шел проведать больного. Весь день вьюжило,
намело саженные сугробы, и приходилось идти пешком. Старый кучер, его
единственный домочадец, сказал, что старые лошади не протащат ветхие санки
сквозь такую непогодь. Кутаясь в потрепанную, но теплую волчью шубу, тяжело
ступая большими сапогами, выложенными войлоком, он шел, то проваливаясь в
снег, то скользя по бревенчатым или дощатым настилам. Редкие масляные фонари
едва-едва желтели сквозь метель. Прохожих не было видно.
На повороте из переулка вышли трое в низко нахлобученных шапках,
закутанные в отрепье. Помахивая сучковатыми дубинками, они рванулись к
запыхавшемуся старику.
- А ну скидавай шубу и шапку! Да: поживее, и мошну давай... Пикнешь,
придавим.
- Отдать вам шубу? Хорошо. Я вижу, вы очень плохо одеты. Денег у меня
мало, отдам все. Но прошу одной милости добрые люди. Я есть доктор, лекарь.
Спешно иду к больному. Очень болен хороший человек, отец большой семьи. До его
дома еще полверсты. Без шубы не дойду. Идемте вместе. Вы не извольте
опасаться. Тут улицы тихие, а у ворот я сниму шубу. Деньги могу с
