Олди Генри Лайон - Ваш Выход, Или Шутов Хоронят За Оградой
Генри Лайон ОЛДИ
Сборник "Ваш выход"
ВАШ ВЫХОД,
ИЛИ
ШУТОВ ХОРОНЯТ ЗА ОГРАДОЙ
Я - зритель.
Сплю в объятьях зала
И вижу сон,
Как жизнь убитому сказала:
"Прости за все".
Ниру Бобовай
Бери мое добро, и горе-злосчастье в придачу...
С. Маршак
1
Ненавижу "частный сектор". Нашу местную "одноэтажную Америку". Нет,
воскресным днем, конечно, чудненько выбраться сюда с друзьями: шашлычок,
"Изабелла", "Бери шинель, пошли домой". Расслабленно привалиться к стволу
старой груши, ощущая спиной его тепло даже сквозь рубашку...
Слиться с природой, без лишней фамильярности с ее стороны.
Зато ночью или поздним вечером, как сейчас - благодарю покорно!
Особенно когда ты не груши под шашлык околачиваешь, а матерясь сквозь зубы
и спотыкаясь через два шага на третий, ковыляешь по здешним канавам. И
добро бы пьяный! - трезвый я сегодня. Сотка "Борисфена", распитого на
скорую рюмку в Доме Офицеров, не в счет. Во-первых, по стону, который здесь
песней зовется, только на танке бечевой ездить. Во-вторых, фонари
отсутствуют, как классово чуждый элемент, а исключения из правила разбиты
шаловливыми аборигенами. В-третьих же, поскольку я редкий гость на
окраинах, есть немалый шанс плутать по этой самой Гиевке, как Моисей по
пустыне, сорок лет, пока выберусь к земле обетованной. Решил, называется,
"дорогу срезать", придурок...
Неподалеку, кажется, со стороны "Красного Октября", что-то бахает:
раз, другой. Шпана петардами балуется. Или самодельными взрывпакетами. Если
в наш просвещенно-рыночный век кому-то еще не лень набивать их смесью
магниевых опилок и перманганата калия, более известного в народе под
названием "марганцовки". Эх, помню, в золотые школьные годы... Ч-черт! Так
и ноги переломать недолго. А они, родимые, меня-волка кормят. Повернуть
обратно? Переживет Наташкина бабушка без моей двадцатки до воскресенья,
ничего ей не сделается! Она всех нас переживет, эта бабулька. Так, Мальбрук
вернулся из похода: кажется, к метро отсюда направо.
На повороте имелась счастливая достопримечательность: косой от
гордости фонарный столб, озаренный сплошь засиженной мухами лампой. Или кто
там ее засиживал, эту лампу. Вот прямо под столбом из кустов махровой
сирени на меня и выпал человек.
- П-по... моги! "Скорую"... раненый я...
Пальцы, покрытые ржавой коростой крови, клещами вцепляются в лацканы
куртки. Трещит ткань. Прямо перед глазами - блеск металла. Наручники!
Небось, уголовник, из-под конвоя сбежал... тюрьма же рядом, на
Полтавском!..
- Напали, гады... деньги! деньги забрали!.. Менты... или бандюги в
форме... м-ментовской...
Левое ухо у него надорвано, торчит хрящом. Глаза мутные, лицо, как и
руки, вдрызг испачкано кровью. В мертвенном свете фонаря оно кажется
неживым, будто в меня вцепился покойник. Или клоун в гриме. Цирковой грим
вблизи - то еще зрелище. Не для слабонервных.
- Спаси, б-брат...
Вырваться и удрать?
- Я... извините, я...
В этот миг силы оставляют человека. Видно, все ушли на последний
бросок. Хватка разжимается, я едва успеваю подхватить раненого под мышки.
Тяжелый, зараза, хоть и росточку воробьиного.
- Держись, мужик! Я сейчас... сейчас...
Едва ли не сваливаю его на землю, прислоняю спиной к забору. Вроде
сидит, не падает. И дышит... пока. Проклиная свою мягкотелость, колочу в
ближайшую калитку:
- Хозяева! Человеку плохо! "Скорую" вызовите! Эй, хозяева!..
А может, у них телефона нет? Должен быть. Хотя бы мобильник. Дом
богатый: двухэтажный, с балкончиком... Хозяева дома: вон, окно голубым
