Ольбик Александр - Жертва Обстоятельств
Александр Ольбик
Жертва обстоятельств
Рассказ
Преступником Сергей Козырев стал как бы случайно. После того как он
заменил раковину -- фаянсовую на титановую -- соседу Рэму Тихому и тот за
работу прилично выставился, все, собственно, и покатилось под горку.
Рэм, как мог, перед Серегой выпендривался, рисовался, словно перед ним
сидел не безработный, потраченный жизнью человек, а внезапно нагрянувшая из
Голливуда Николь Кидман. Он демонстрировал японский музыкальный центр с
сенсорным управлением.
-- Ну, Серый, заказывай -- кого хочешь послушать: Высоцкого или
Розенбаума?
-- Допустим, про серых хищников... А к чему ты, интересно, это клонишь?
-- А к тому, что я на этом пультике нажимаю кнопку и, не сходя с места,
заказываю твоих хищников. И пока мы с тобой наливаем виски, все само собой
включится и наладится...
И верно, пока Рэм ловко и даже как-то дерзко-красиво разливал по
хрустальным рюмкам виски "Белая лошадь", "ящик" сам отыскал нужный кусок
магнитопленки и вскоре в комнатах начался "отстрел волков".
Они выпили и закусили осетриной с майонезом. Затем Сергей подналег на
крабий салат и оливки, которые булькали в красивой банке, c изображением
райского уголка Средиземноморья.
-- Ну, как? -- поинтересовался Тихий.
-- Как в Польше! -- сжевывая дольку лимона, сказал Серега. Во рту у
него сильно закислилось и, видно, это обстоятельство, помимо его воли,
стащило с языка глупый вопрос: -- А вот ответь, сосед, почему у тебя, в
принципе, такого же как я, безработного кента, море разливанное всего, а у
меня, бывшего ударника коммунистического труда, лучшего инструментальщика
легкой промышленности, кавалера ордена...
-- Стоп! Я все понял! -- Рэм выключил музыку и вытер куском туалетной
бумаги, рулон которой лежал тут же среди тарелок, сальный рот. -- Чтоб ты
знал, это одна из неразгаданных тайн природы, своего рода Бермудский
треугольник, -- по-доброму ухмыльнулся Тихий. -- Но тебе я все же открою эту
тайну, ты свой парень... Слышь, Серго, у меня потому все есть, что я в
нужный момент оказался в нужном месте. Но тут тоже есть свой минус. Порой
бывает очень обидно за таких, как ты, бедолаг. -- Рэм позванивал серебряной
вилкой по элегантному фужеру. -- И за себя, между прочим, обидно: почему,
например, я, умеющий жить человек, должен как диверсант маскироваться? Чтобы
такие, как ты, Серый, и тебе подобные не обиделись и не побежали в
экономическую или налоговую полицию...
-- Ты что, сосед, рехнулся?! Чтобы я -- в полицию!
-- Ну не ты, так кто-нибудь другой, -- Рэм поднял рюмку. -- Но мне
наплевать! Я в декларации укажу такой источник доходов, что комар хоботка не
подточит. Например, наследство отца...
-- Но ведь всему миру известно, что твой батя сутками не просыхал...
Бутылки по пляжу сшибал.
-- Эх, Серый, ты и есть серый. Да кто будет до этого копать? Батя давно
по тому свету гуляет, а бумаги живут... Я десять лет отработал барменом --
что клиент оставит, за то и спасибо. По зернышку клевал, кому от этого
больно?
-- Ты хоть мне это фуфло не гони! Что клиент ос-та-вит... --
передразнил Козырев соседа. -- Не что оставит, а что сам у клиента
оттяпаешь. За зернышко, даже золотое, 600-й "мерс" не купишь,.. -- кивок в
сторону окна, за которым вызывающе бугрилась лоснящаяся холка "мерседеса".
Налитая до верху рюмка вибрирует в Серегиной руке. Около большого
пальца заметен червячно-скрученный шрамик. И на лбу у него шрам -- в детстве
отец озвездил его за какую-то шкоду.
Серега:
-- Я однажды сам был
