Библиотека в кармане -русские авторы

         

Олеша Юрий - Рассказы


Юрий Олеша
Рассказы
РЕЧЬ НА 1 ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
В каждом человеке есть дурное и есть хорошее. Я не поверю,
что возможен человек, который не мог бы понять, что такое быть
тщеславным, или трусом, или эгоистом. Каждый человек может
почувствовать в себе внезапное появление какого угодно
двойника. В художнике это проявляется особенно ярко, и в этом
- одно из удивительных свойств художника: испытать чужие
страсти.
В каждом заложены ростки самых разнообразных страстей - и
светлых, и черных. Художник умеет вытягивать эти ростки и
превращать их в деревья. Если наиболее дорогие цветения в Льве
Толстом - Платон Каратаев и капитан Тушин, то не менее легко
вырастают в душе Толстого-художника и с полной чувственностью
переживаются такие страшные картины, как соблазнение отца
Сергия коротконогой дурочкой Марией. Нельзя описать третье
лицо, не сделавшись хоть на минуту этим третьим лицом. В
художнике живут все пороки и все доблести.
Очень часто спрашивают художника: "Откуда вы знаете? Это вы
сами выдумали?" Да, художник все выдумывает сам. Конечно,
нельзя ничего выдумать того, чего нет в природе. Но отношения
у художника с природой такие, что она ему открывает некоторые
свои тайны, она с ним более общительна, чем с другими. Образ
труса я могу создать на основе чрезвычайно ничтожных
воспоминаний детства, при помощи памяти, в которой сохранился
намек, след, контур какого-то, может быть только начавшегося
действия, причиной которого была трусость.
Можно написать книгу под названием: "Машина превращений", в
которой рассказать о работе художника, показать, как те или
иные жизненные впечатления превращаются в сознании художника в
образы искусства. Это неисследованная область, область,
которая кажется таинственной, потому что она еще не постигнута.
Работа этой машины - машины превращений - весьма чувствительна
для всего организма. Движения ее не обходятся для организма
даром, а отсюда - трудность быть художником.
Отношения с хорошим и плохим, с пороками и добродетелью у
художника чрезвычайно непростые. Когда изображаешь
отрицательного героя,- сам становишься отрицательным,
поднимаешь со дна души плохое, грязное, то есть убеждаешься,
что оно в тебе - это плохое и грязное - есть, а следовательно,
берешь на сознание очень тяжелую психологическую нагрузку.
Гете сказал однажды: "Я хотел еще раз прочесть "Макбета", но
не рискнул. Я боялся, что в том состоянии, в каком я тогда
находился, это чтение меня убьет".
Образ может убить художника.
Шесть лет назад я написал роман "Зависть". Центральным
персонажем этой повести был Николай Кавалеров. Мне говорили,
что в Кавалерове есть много моего, что этот тип является
автобиографическим, что Кавалеров - это я сам.
Да, Кавалеров смотрел на мир моими глазами. Краски, цвета,
образы, сравнения, метафоры и умозаключения Кавалерова
принадлежали мне. И это были наиболее свежие, наиболее яркие
краски, которые я видел. Многие из них пришли из детства, были
вынуты из самого заветного уголка, из ящика неповторимых
наблюдений.
Как художник проявил я в Кавалерове наиболее чистую силу, силу
первой вещи, силу пересказа первых впечатлений. И тут сказали,
что Кавалеров пошляк и ничтожество. Зная, что много в
Кавалерове есть моего личного, я принял на себя это обвинение в
ничтожестве и пошлости, и оно меня потрясло,
Я не поверил и притаился. Я не поверил, что человек со свежим
вниманием и умением видеть мир по-своему может быть пошляком и
ничтожеством. Я сказал





Содержание раздела