Ордынская Маша - Бузиненыш
Мария Ордынская
Б У З И H Е H Ы Ш
"В Париж! В Париж!" - кричали утки.
(почти Гаршин)
"ПРИЛОЖЕHИЕ К ЗАВЕЩАHИЮ
Моему внучатому племяннику
Льву Дмитриевичу Баренбойму.
Вскрыть в день совершеннолетия.
Всю свою долгую однообразную жизнь дядя Лева мучился банальной
до неприличия мечтой: хоть раз побывать в Париже. Впрочем, он был
согласен и на Лондон, и на Амстердам, и на Цюрих, а после пятидесяти
на Дрезден, Будапешт или, на худой конец, Варшаву. Hо кроме Москвы да
крымских дешевых курортов так нигде и не побывал. Впрочем, еще они с
тетей Ривой иногда ездили в Киев к единственной дочери Лиле, жившей
там с мужем и сыном.
Тетя Рива умерла, недожив месяца до шестидесяти лет. После ее
смерти стало дяде в огромной трехкомнатной квартире одиноко и неуютно,
поэтому Лиля с Женей переселили его в симпатичную малогабаритную дву-
шечку в четверти часа ходьбы от своего дома. Как им удалось поменять
Житомир на Киев, остается загадкой, несущественной, впрочем, для этой
истории. Важно лишь, что дядя Лева переехал-таки в Киев. Все были до-
вольны, особенно Лиля, которой до смерти надоело выкладывать ежеме-
сячно энную сумму за междугородные разговоры с отцом и пересылать ему
лекарства с оказиями. Лично мне трогательное воссоединение киевско-жи-
томирской родни мужа было по барабану, да так бы и осталось, если бы
не бузина.
Теперь пора перейти непосредственно к бузине. Она росла в нашем
огороде на даче в самом дальнем углу участка и много лет никому не ме-
шала. Я так и не знаю, посадили ли бузину покойные свекор со
свекровью, или же она была там изначально. Гостил ли когда-либо дядя
Лева на даче, вступал ли он в отношения со злополучной бузиной, также
неизвестно. Когда, каким образом протянулась таинственная нить от
невзрачного деревца к киевскому дядюшке? - никогда нам этого не
узнать. Одно лишь можно утверждать с уверенностью: связь дяди Левы с
бузиной установилась уже после его переезда в Киев. Hо, разумеется,
обнаружили мы это не сразу. А обнаружив, поначалу не поверили. Да и
кто на нашем месте поверил бы, что сломанная ветка бузины имеет ка-
кое-то отношение к дядиному перелому лучевой кости правой руки? Кто
соотнес бы непонятно откуда взявшуюся кожную экзему у старика с тем,
что нашей дочке приспичило оборвать все ягоды? Истина открылась, когда
муж счел бузину архитектурно-неплодовым излишеством, затеняющим зава-
лившуюся еще зимой секцию забора.
- Выкопаю и выкину, - пообещал мой благоверный, принимая на
грудь вторую стопку яблочного самогона.
- Жалко, живое, - возразила я.
- Хорошо, выкопаю аккуратно и оттащу к ручью в овраг, - уступил
муж. - В ближайшие же выходные.
Hо еще до того, как он осуществил варварское свое намерение,
раздался отчаянный звонок из Киева. У дяди Левы, рыдая в трубку,
сообщила Лиля, окончательно поехала крыша. В Австралию собрался.
Уехать и там помереть. Решил хоть напоследок повидать мир.
Почему Австралия? Родня-то в Израиле. Впрочем, в Мельбурне, ка-
жется, тоже кто-то есть - так, седьмая вода на киселе. А Лиля все ры-
дала, и вдруг в моем мозгу будто цепь какая-то замкнулась: ветка - пе-
релом... ягоды - экзема... дядя - бузина...
Вечером я поделилась с мужем страшными подозрениями. Он вырази-
тельно покрутил пальцем у виска, однако налил себе третью стопку
яблочного - сверх нормы.
- Боря, - взмолилась я. - Давай проверим! - Если Австралия - в
овраге, то Израиль...
- Израиль получается на соседском участке, - задумчиво прогово-
рил муж, почесывая потную лысину. -
