Обухова Лидия - Диалог С Лунным Человеком
Лидия Обухова
Диалог с лунным человеком
Человек проснулся в тени айсберга.
Айсберг, похожий на закрученную раковину, весь в синих и черно-лиловых
трещинах теней, поднимался высоко. Густая опояска тьмы шла по его вершине;
солнце осталось позади.
Человек продрог и в некоторой растерянности провел рукой по твердому
сахарному насту. Несколько секунд глаза его бессмысленно блуждали по
сторонам: вокруг было бело и пустынно.
Наконец взгляд наткнулся на горлышко бутылки, и Кеша Торицын вспомнил
все.
Он не был полярным жителем, о нет! Его собственный дом находился далеко
отсюда в уютном, утопающем в сиренях районном центре, где Кеша занимал
должность счетовода в местной заготконторе. Быстродействующие электронные
машины еще не дошли до районного центра; подспорьем Кеше по-прежнему
служили чернильница-невыливайка и счеты с пластмассовыми костяшками. А
между тем Кеша желал идти в ногу с веком! Он низко стриг волосы и носил
пиджак без бортов. По вечерам, возвращаясь с танцплощадки, он любил
разглагольствовать посреди стайки примолкших горожанок о пользе и
необходимости туризма для современного человека.
Но путевки, которые приходили в районный центр, не устраивали его. Это
были слишком банальные поездки по цивилизованным местам, а Кеше хотелось
чего-нибудь необжитого, первозданного, достойного мужчины, черт возьми!
Поэтому, когда районный совет по туризму добыл каким-то чудом
одну-единственную путевку по Чукотскому побережью, где передвижение
предполагалось на оленях и собачьих упряжках, путевку эту торжественно
вручили Кеше. Все равно других желающих не нашлось.
Стояла жаркая весна, и сирени бушевали в каждом палисаднике. Кеша
Торицын, которому начальство предоставило отпуск, мрачно готовился в путь.
Сосед-плотник ссудил ему ватные стеганые штаны, а мать достала из
нафталина валенки. Охотничья тужурка на собачьем меху и дедовская
роскошная папаха из серых смушек довершили снаряжение.
Так, обливаясь потом, Кеша сел в самолет ТУ-580 и полетел на Чукотку,
теребя по дороге веточку лиловой персидской сирени: последний привет
родины.
Чукотка встретила его снегом и морозами. Но в гостинице были горячая
вода и телевизор; умелый парикмахер подравнял Кешину шевелюру и освежил
его импортным одеколоном, а ресторан предоставил богатый выбор напитков.
Кеша стал надеяться уже на благополучный исход путешествия, как вдруг по
радио объявили, что на рассвете следующего дня туристской группе надлежит
погрузиться на специально зафрахтованные аэросани и следовать по
маршруту...
Начиналось неведомое.
Не будем описывать, как бледный, а затем и несколько обожженный
полярным солнцем Торицын мчался на оленях, держась за каюра, и как ездовые
собаки неистово лаяли на его охотничью тужурку.
Повествование наше начинается с той минуты, когда туристская группа
расположилась на отдых в пушной фактории, и в то время, как смелые путники
совершали вдоль берега океана лыжные прогулки, Кеша, ссылаясь на то, что
он родом южанин и лыж в глаза не видывал, - что было абсолютной неправдой,
ибо видеть-то он их видел! - проводил время в задней каморке сторожа,
играя в "дурака".
Сторож оказался симпатичным мужчиной средних лет, переменившим так
много мест работы, что за это последнее держался крепко. И, помня строгий
запрет, ни под каким видом не желал продать Кеше спиртное, припрятанное у
него с прошлой навигации.
Не то чтобы Торицын был пьянчугой, но он нуждался в некоем
самоутверждении. А самоутверждение рисовалось ему лишь в виде во
