Одоевский Владимир - Бал
Владимир Федорович Одоевский
Бал
Gaudiurn magnum nunlio vobis
(Радость возвещаю вам - обыкновенная
формула является об избрании папы.
(Прим. В. Ф. Одоевского))
Победа! победа!.. читали вы бюллетень? важная победа!
историческая победа! особенно отличились картечь и раз
рывные бомбы; десять тысяч убитых; вдвое против того
отнесено на перевязку; рук и ног груды; взяты пушки с
бою; привезены знамена, обрызганные кровью и мозгом; на
иных отпечатались кровавые руки. Как, зачем, из-за чего
была свалка, знают немногие, и то про себя; но что нужды!
победа! победа! во всем городе радость! сигнал подан:
праздник за праздником; никто не хочет отстать от других.
Тридцать тысяч вон из строя! Шутка ли! все веселится,
поет и пляшет...
Бал разгорался час от часу сильнее; тонкий чад волно
вался над бесчисленными тускнеющими свечами; сквозь него
трепетали штофные занавесы, мраморные вазы, золотые
кисти, барельефы, колонны, картины; от обнаженной груди
красавиц поднимался знойный воздух и часто, когда пары,
будто бы вырвавшиеся из рук чародея, в быстром кружении
промелькали перед глазами, - вас, как в безводных степях
Аравии, обдавал горячий, удушающий ветер; час от часу
скорее развивались душистые локоны; смятая дымка
небрежнее свертывалась на распаленные плечи; быстрее
бился пульс; чаще встречались руки, близились
вспыхивающие лица; томнее делались взоры, слышнее смех и
шепот; старики поднимались с мест своих, расправляли
бессильные члены, и в их полупотухших, остолбенелых
глазах мешалась горькая зависть с горьким воспоминанием
прошедшего, - и все вертелось, прыгало, бесновалось в
сладострастном безумии...
На небольшом возвышении с визгом скользили смычки по
натянутым струнам; трепетал могильный голос валторн, и
однообразные звуки литавр отзывались насмешливым хохотом.
Седой капельмейстер, с улыбкой на лице, вне себя от
восторга, беспрестанно учащал размер и взором,
телодвижениями возбуждал утомленных музыкантов.
- Не правда ли? - говорил он мне отрывисто, не оставляя
смычка, - не правда ли? я говорил, что бал будет на
славу, - и сдержал свое слово; все дело в музыке; я ее
нарочно так и составил, чтобы она с места поднимала...
не давала бы задуматься... так приказано... в сочинениях
славных музыкантов есть странные места - я славно
подобрал их - в этом все дело; вот слышите: это вопль
доны Анны, когда Дон-Жуан насмехается над нею; вот стон
умирающего Командора; вот минута, когда Отелло начинает
верить своей ревности, - вот последняя молитва
Дездемоны.
Еще долго капельмейстер исчислял мне все человеческие
страдания, получившие голос в произведениях славных
музыкантов; но я не слушал его более, - я заметил в
музыке что-то обворожительно-ужасное: я заметил, что к
каждому звуку присоединялся другой звук, более
пронзительный, от которого холод пробегал по жилам
и волосы дыбом становились на голове; прислушиваюсь:
то как будто крик страждущего младенца, или буйный вопль
юноши, или визг матери над окровавленным сыном, или
трепещущее стенание старца, - и все голоса различных
терзаний человеческих явились мне разложенными по
степеням одной бесконечной гаммы, продолжавшейся от
первого вопля новорожденного до последней мысли
умирающего Байрона: каждый звук вырвался из раздраженного
нерва, и каждый напев был судорожным движением.
Этот страшный оркестр темным облаком висел над
танцующими, - при каждом ударе оркестра вырывались из
облака: и громкая речь негодования; и прорывающийся лепет
побежденного
