Одоевский Владимир - Игоша
ВЛАДИМИР ОДОЕВСКИЙ
ИГОША
(Алек. Степ. Хомякову)
Я сидел с нянюшкой в детской; на полу разостлан был
ковер, на ковре игрушки, а между игрушками - я; вдруг
дверь отворилась, а никто не взошел. Я посмотрел,
подождал - все нет никого.
- Нянюшка! нянюшка! Кто дверь отворил?
- Безрукий, безногий дверь отворил, дитятко! Вот
безрукий, безногий и запал мне на мысль.
- Что за безрукий, безногий такой, нянюшка?
- Ну, да так - известно, что,- отвечала нянюшка,-
безрукий, безногий.
Мало мне было нянюшкиных слов, и я, бывало, как дверь
ли, окисли отворится - тотчас забегу посмотреть: не тут
ли безрукий - и, как он ни увертлив, верно бы мне
попался, если бы в то время батюшка не возвратился из
города и не привез с собою новых игрушек, которые
заставили меня на время позабыть о безруком.
Радость! веселье! прыгаю! любуюсь игрушками! А нянюшка
ставит да ставит рядком их на столе, покрытом салфеткою,
приговаривая: Не ломай, не разбей, помаленьку играй,
дитятко . Между тем зазвонили к обеду.
Я прибежал в столовую, когда батюшка рассказывал,
отчего он так долго не возвращался. Все постромки
лопались,- говорил он,- а не постромки, так кучер то и
дело что кнут свой теряет; а не то пристяжная ногу
зашибет, беда, да и только! Хоть стань на дороге; уж в
самом деле я подумал: не от Игоши ли?
- От какого Игоши? - спросила его маменька.
- Да вот послушай,- на завражке я остановился лошадей
покормить; прозяб я и вошел в избу погреться; в избе за
столом сидят трое извозчиков, а на столе лежат четыре
ложки; вот они хлеб ли режут, лишний ломоть к ложке
положат; пирога ли попросят, лишний кусок отрушат.
- Кому это вы, верно, товарищу оставляете, добрые
молодцы? - спросил я.
- Товарищу не товарищу,- отвечали они,- а такому
молодцу, который обид не любит.
- Да кто же он такой? - спросил я.
- Да Игоша, барин. Что за Игоша, вот я их и ну
допрашивать.
- А вот послушайте, барин,- отвечал мне один из них,
- летом у земляка-то родился сынок, такой хворенький, Бог
с ним, без ручек, без ножек,- в чем душа; не успели за
попом сходить, как он и дух испустил; до обеда не дожил.
Вот, делать нечего, поплакали, погоревали, да и предали
младенца земле.- Только с той поры все у нас стало не по-
прежнему... впрочем, Игоша, барин, малый добрый: наших
лошадей бережет, гривы им заплетает, к попу под
благословенье подходит; но если же ему лишней ложки за
столом не положишь или поп лишнего благословенья при
отпуске в церкви не даст, то Игоша и пойдет кутить: то у
попадьи квашню опрокинет или из горшка горох выбросает; а
у нас или у лошадей подкову сломает, или у колокольчика
язык вырвет - мало ли что бывает.
- И! да я вижу, Игоша-то проказник у вас,- сказал я,
- отдайте-ка его мне, и если он хорошо мне послужит, то у
меня ему славное житье будет; я ему, пожалуй, и харчевые
назначу.
Между тем лошади отдохнули, я отогрелся, сел в сани,
покатился: не отъехали версты - шлея соскочила, потом
постромки оборвались, а наконец оглобля пополам - целых
два часа понапрасну потеряли. В самом деле подумаешь, что
Игоша ко мне привязался.
Так говорил батюшка; я не пропустил ни одного слова. В
раздумье пошел я в свою комнату, сел на полу, но игрушки
меня не занимали - у меня в голове все вертелся Игоша да
Игоша. Вот я смотрю - няня на ту минуту вышла - вдруг
дверь отворилась; я по своему обыкновению хотел было
вскочить, но невольно присел, когда увидел, что ко мне в
комнату вошел, припрыгивая, маленький человечек в
крестьянской рубашке, по
