Одоевский Владимир - Opere Del Cavaliere Giambattista Piranesi
В. Ф. Одоевский
OPERE DEL CAVALIERE GIAMBATTISTA PIRANESI
(Труды кавалера Джиамбаттисты Пиранези (итал.))
Перед отъездом мы пошли проститься с одним из наших
родственников, человеком пожилым, степенным, всеми
уважаемым: у него во всю его жизнь была только одна
страсть, про которую покойница - жена рассказывала таким
образом:
- Вот, примером сказать, Алексей Степаныч, уж чем не
человек, и добрый муж, и добрый отец, и хозяин - все бы
хорошо, если б не его несчастная слабость...
Тут тетушка останавливалась. Незнакомый часто спра
шивал:
- Да что, уж не запоем ли, матушка? - и готовился
предложить лекарство; но выходило на деле, что эта сла
бость - была лишь библиомания. Правда, эта страсть в дяде
была очень сильна; но она была, кажется, единственное
окошко, чрез которое душа его заглядывала в мир
поэтический; во всем прочем старик был - дядя, как дядя,
курил, играл в вист по целым дням и с наслаждением
предавался северному равнодушию. Но лишь доходило дело до
книг, старик перерождался. Узнав о цели нашего
путешествия, он улыбнулся и сказал:
- Молодость! молодость! Романтизм да и только! Что бы
обернуться вокруг себя? уверяю вас, не ездя далеко, вы бы
нашли довольно материалов.
- Мы не прочь от этого, - отвечал один из нас, - когда
нам удастся посмотреть на других, тогда, может быть, мы
доберемся и до себя; но начать с чужих, кажется, учтивее
и скромнее. Сверх того, те люди, которых мы имеем в виду,
принадлежат всем народам вместе, многие из наших или
живы, или еще не совсем умерли: чего доброго - еще их
родные обидятся... Не подражать же нам тем господам, кото
рые заживо пекутся о прославлении себя и друзей своих, в
твердой уверенности, что по их смерти никто о том по по
заботится.
- Правда, правда! - отвечал старик, - уж эти родные! От
них, во-первых, ничего не добьешься, а во-вторых, для них
замечательный человек не иное что, как дядя, двоюродный
братец, и прочее тому подобное. Ступайте, молодью люди,
померьте землю: это здорово для души и для тела. Я сам в
молодости ездил за море отыскивать редкие книги, которые
здесь можно купить в половину дешевле. Кстати о биб
лиографии. Не подумайте, чтоб она состояла из одних реест
ров книг и из переплетов; она доставляет иногда совсем не
ожиданные наслаждения. Хотите ль, я вам расскажу мою
встречу с одним человеком в вашем роде? - Посмотрите, не
попадет ли он в первую главу вашего путешествия!
Мы изъявили готовность, которую рекомендуем нашим
читателям, и старик продолжал:
- Вы, может быть, видали карикатуру, которой сцена в
Неаполе. На открытом воздухе, под изодранным навесом,
книжная лавочка; кучи старых книг, старых гравюр; наверху
Мадонна; вдали Везувий; перед лавочкой капуцин и молодой
человек в большой соломенной шляпе, у которого маленький
лазарони искусно вытягивает из кармана платок. Не знаю,
как подсмотрел эту сцену проклятый живописец, но только
этот молодой человек - я; я узнаю мой кафтан и мою
соломенную шляпу; у меня в этот день украли платок, и
даже на лице моем должно было существовать то же глупое
выражение. Дело в том, что тогда денег у меня было не
много, и их далеко не доставало для удовлетворения моей
страсти к старым книгам. К тому же я, как все библиофилы,
был скуп до чрезвычайности. Это обстоятельство заставляло
меня избегать публичных аукционов, где, как в карточной
игре, пылкий библиофил может в пух разориться; по зато л
со всеусердием посещал маленькую лавочку, в которой до
держивал немного, по которую зат
