Овечкин Валентин Владимирович - Ошибка
Валентин ОВЕЧКИН
ОШИБКА
Силантия Федоровича Агаркова колхозники звали дед Ошибка.
- Завязывай, Петро, мешки получше, чтоб не просыпал, а то дед Ошибка
выгонит тебе чертей!
- Бросай курить, ребята, бери вилы - дед Ошибка идет!
Силантий Федорович - старик суетливый, всегда сердитый и нахмуренный.
Зычный голос его выделяется из шума на молотильном току, как труба в
духовом оркестре, и слышен далеко в окружности, особенно когда что-нибудь
не ладится - идет зерно в полову или остается в соломе невымолоченный
колос.
- Это его наш бывший начальник политотдела так прозвал, с тех пор и
пошло: дед Ошибка, - объяснил мне один колхозник из той же второй бригады,
в которой состоял со своим семейством Силантий Федорович, и однажды в
свободную минуту рассказал историю странного прозвища Агаркова.
- Дед он такой, как бы сказать, с заскоками или же с уклоном на старый
режим. Всякое дело до старого примеряет. Выбирали мы первый раз колхозное
правление, ну, все как полагается, - записали кандидатуры, начинаем
голосовать, а дед разбушевался: "Не тоже так: помахали руками и готово -
садись, Ванька, за председателя, руководствуй нами! Ведь наш колхоз
побольше, чем у пана Деркача экономия была, тут ума нужно, чтоб таким
хозяйством управлять! Надо им, кого хотим выбрать, пробу сперва сделать".
Стали его урезонивать: "Не туда загнул, дед! Что ж это - лошадь на
базаре покупаешь? Запряг в дроги: а ну, садись человек десять, погоняй
рысью!" Дед свое: "Можно и людям сделать пробу. Вот как пан Деркач делал.
Помер у него старый приказчик, надо было нового на его место определить.
Позвал Романа-ключника и объездчика Федула. "Гляди, Федул, - говорит пан,
- едет по хутору мужик. А ты, Роман, видишь, из леса кто-то выезжает?
Бегите, узнайте - куда они едут". Побежали они. Первый Федул вернулся,
запыхался. Узнал про своего мужика - едет в село Куракино. "А откуда
едет?" - спрашивает пан. Почесал Федул затылок. "Беги обратно!" Вернулся
Федул. "Из Латоновки едет". - "А по каким делам едет он в Куракино?" В
третий раз побежал Федул- догонять мужика.
А тем временем возвращается Роман. "Едет, говорит, тот человек из
слободы Кирсановки, а путь держит в город на базар коня покупать. Малость
выпивши. Ежели еще ему поднести, так в аккурат вашего слепого мерина за
хорошую цену можно сбыть.
Я ему расписал - полета заглазно дает". Вот! Так и взял пан приказчиком
Романа. Вишь как умные люди делали!"
Ну, тут ему, конечно: "На старый режим хочешь повернуть?
Нам твой пан не указ!"
Или вот такое: когда сошлись мы в колхоз, и вот уж перед тем, как
выезжать на посевную, привязался дед к правленцам:
"Дозвольте молебен отслужить! Это ж не шутейное дело. И деды и прадеды
наши однолично жили, а мы порешили - гуртом.
Что, как не сладится?" Начал было уже со стариков самообложение
собирать, чтоб попу заплатить.
Придет, бывало, на степь в бригаду и - до кухарки: "Что варишь?" -
"Борщ с бараниной". Ну, тут дед как разойдется, аж в хутор за три версты
слыхать: "Опять с бараниной? Какой же дурень в эту пору, весною, режет
баранов? Мясо пожрем, а овчины - хоть выбрось! Куда они, стриженые,
годятся?
Хозя-ева! Безотцовщина, пустодомы!" А ездовые: "Жалкотебе?
Что жрать-то, ежели один борщ, да и тот без мяса?" - "Не подохнете! -
кричит дед. - Баранина и в молотьбу пригодится.
Весною можно и цыбулю с квасом. Что дома лопали? Вчера только сошлись в
колхоз и подавай вам уже всякие разносолы!
Нажить сперва надо!"
Или пристанет к посевщикам: "Зря ячмене
