Библиотека в кармане -русские авторы

         

Павлов Олег - Соборные Рассказы


Олег Павлов
Соборные рассказы
КОНЕЦ ВЕКА
Рождество было или не Рождество, но праздник этот признавался как
государственный, отмечался уже наравне с Новым годом, и могло иметь место,
что отмечали той ночью в горбольнице, точно теперь не скажешь, и Рождество.
Столпилось праздников, будто справляли старого года похороны. И все дни
густо валил снег, засыпая бездонную Москву. Было дремотно от жгучих морозов,
белым-бело, и долготу дня утопляли болотисто-морозные белые ночи.
Больница не отдыхала, была двойная оплата труда, и всегда находились
люди, которых даже большинство, готовые запродать тут свой праздник за эти
праздничные: огромные, как чудилось, и валившиеся чуть не с неба деньги. Кто
мог радоваться, все выпивали - успевая с душой и дружно только начать, но
вскорости, не ворочая языками, исходили тоской. Но не все же радовались.
Будто военнообязанные, пропадали в кабинетиках доктора, одиноко отбывая
круглые сутки дежурства. И простые смертные бабы да старухи, егорьевские и
куровские подмосковные, из санитарок, осилив работу, какую ни есть,
укладывались всех раньше дремать - хоть и не сомкнуть было глаз, как и не
срастись боком с неживой, для сидячих, кушеткой, покуда кругом-то маялись
спьяну и не хотели смирно лечь по местам. Скоропомощные будто и отъездились,
никакой тревоги. Полночь. И в отделении приемном больницы - глухой покой.
Но вдруг, слышно, завернула и въехала с нытьем одинокая машина. Так
всегда и является эта "скорая", будто из-под земли. Баба не спит и гадает -
может, пронесло. Но дурной истошный звонок режет как по-живому стены и
воздух. Дверь на запоре. Отпирать не идут. Ей и страшно, что отпирать не
идут, и надо все одно будет вставать, но лежит в потемках комнаты отдыха и,
вся твердея, со злости-то радуется: пускай охранники отпирают, как положено,
а то им праздник. Звонок уж по всей больнице неумолчно пилит. Тут, слышно,
выскочил от сестер, из шума пьяного да танцев, охранник и побежал тяжело,
будто шагая ударами. Стихло, и слышно, как трудится он в гулком предбаннике,
отпирает. Раздались звонкие чужие голоса, ругнулся натужно охранник.
Привычная, баба чутко уловила, что пошагали в сторону, поспешая, за каталкой
- значит, лежачего привезли, вот бы не борова, а то как ей потом будет
одной, этих разве допросишься помочь. Нагрузили, вкатились обратно в
приемник, но куда-то не туда, не в осмотр¦овый кабинет. Охраны уж больше:
топчут, матерятся. И все звонче, до крика, сделались чужие голоса. Сколь же
народу в приемном собралось, будто и все повыскакивали, ну и собрание, ну и
ругаются, какой такой вопрос. И хоть страшней на душе, но дрожаще пытает
бабу незнание: что у них стряслось - может, не успели, не довезли, и не
станет ей, грешной, работы этой. Но голоса вмиг оборвались, и не слышно, что
в приемном будто все вымерли, и чего-то не гремят, ребятушки, не запираются.
Вдруг дохнуло горячо светом, вырос на пороге паренек ихний, из охраны, и
гаркнул в темноту комнаты, веселясь, пьяный: "Тонька, Тонька - с
прааздничком! Бомжааа приезли! Сказали, на обработку его, этазнач ты его
будешь обт...трабатывать!"
Когда молоденькая растрепанная врачиха, ни упрека не произнеся, хоть и
поморозили, влетела воробышком в приемное и потребовала с охранников
каталку, то никто не подумал расспрашивать, кого доставили, и выдали ей
каталку, подчинившись ни с того ни с сего, хоть могли и послать - охрана
отродясь чужакам не подмахивала. И шибануло всей вонью земной. Втащили его
вдруг на каталке, з





Содержание раздела