Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) - Карлушкин Фокус
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Карлушкин фокус
В жизни я много переменил занятий. Я был пастухом и сапожником,
носильщиком и поваренком. Я делал цветы из папиросной бумаги, писал вывески,
торговал газетами... Одно время я был жуликом.
Жулик я был неопытный и быстро попался. Меня поместили в дефективный
детдом, в Шкиду*, и там за три года я совершенно разучился воровскому делу.
Теперь-то, конечно, я не сожалею об этом; теперь я знаю, что только честным
трудом добывается в жизни счастье, но в то время, когда случилось событие, о
котором я хочу рассказать, в то время я мечтал о профессии налетчика, как
другие ребята мечтают о профессии моряка, пожарного или трубочиста.
______________
* Так сокращенно называлась школа имени Достоевского, та самая школа
ляп беспризорников, где учился и воспитывался Ленька Пантелеев. Подробно про
эту школу рассказано в повести Г.Белых и Л.Пантелеева "Республика Шкид".
"Вырасту большой - непременно бандитом сделаюсь", - думал я.
Я целыми днями толкался по барахолкам, дышал зловонием отбросов, без
устали пожирал горячие рыночные пирожки и зорко выслеживал, нельзя ли
кого-нибудь объегорить.
Меня забавляло наблюдать, как заправские бородатые жулики обманывают
наивных простачков, как всучивают они вместо золотых часов медные, а вместо
цибика чаю - пакет первосортных березовых опилок.
Я звонко хохотал, когда покупатель, обнаружив подделку, начинал рвать
на себе волосы и горевать и плакать о потерянных рублях. Еще интереснее
было, когда рыночники устраивали над кем-нибудь шутку: раздевали пьяного,
или подрезали ему бороду, или продавали кому-нибудь брюки с одной штаниной.
Вместе со всеми я помирал со смеху.
Но однажды я сам сделался жертвой подобной шутки. Я тоже оказался
простачком, - на собственной шкуре я вынес все то, над чем так часто и
искренне потешался.
Я с грустью вспоминаю подробности этого происшествия.
В самый разгар душного летнего дня я сидел на ступеньках пешеходного
мостика против Горсткиной улицы и грыз семечки. Ступенькой выше краснолицый,
пухлый старик играл на флейте. Ступенькой ниже толстоногая девчонка
торговала жидким чаем, который она, неизвестно почему, называла лимонным
квасом. Мутная четвертная бутыль лежала у девчонки на коленях, она
раскачивала ее, как грудного ребенка, и тихо подпевала стариковской флейте.
Я тоже слушал музыку старика, но мне было скучно. Не знаю почему, но тяжелая
тоска давила меня, - вероятно, я объелся пирожками.
Лениво поплевывая подсолнечную шелуху и стараясь ни о чем не думать, я
рассеянно следил за шумным и бурливым потоком рыночного люда... И вдруг я
увидел Карлушку. Он махал мне рукой и кричал что-то, но слов его я не мог
расслышать, они тонули в ровном, словно машинном, гуле толпы. Но сердце мое
задрожало.
Я вскочил, выбросил семечки на голову девчонке. Бросился вниз. Еще
бы!.. Карлушка, известный вор и хулиган, гроза питерских рынков, предмет
уважения и не таких мелкопробных жуликов, как я, - этот Карлушка обращается
ко мне!.. Какая честь! Какая честь для сопливого шкета!
Взметая пыль широченным клешем, Карлушка подлетел ко мне и ударил меня
по плечу. Признаться, я здорово испугался. Я подумал, что он пьян и будет
бить меня. Но он спрятал руку в карман, огляделся и, слегка задыхаясь,
сказал:
- Выручай, браток.
Невыразимая гордость сменила испуг. Я захлебнулся гордостью и не мог
вымолвить слова. Я молча смотрел на Карлушку, который - подумать только! -
явился ко мне за выручкой. Ко мне, который
