Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) - Шварц
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Шварц
Имя Шварца я впервые услыхал от Златы Ионовны Лилиной, заведующей
Ленинградским губернским отделом народного образования.
- Вашу рукопись я уже передала в редакцию, - сказала она. - Идите в Дом
книги, на Невский, поднимитесь на пятый этаж в отдел детской литературы и
спросите там Маршака, Олейникова или Шварца.
Должен признаться, что в то время ни одно из названных выше имен, даже
имя Маршака, мне буквально ничего не говорило.
И вот в назначенный день мы с Гришей Белых, молодые авторы только что
законченной повести "Республика Шкид", робко поднимаемся на пятый этаж
бывшего дома Зингер, с трепетом ступаем на метлахские плитки длинного
издательского коридора и вдруг видим - навстречу нам бодро топают на
четвереньках два взрослых дяди - один пышноволосый, кучерявый, другой -
тонколицый, красивый, с гладко причесанными на косой пробор волосами.
Несколько ошарашенные, мы прижимаемся к стене, чтобы пропустить эту
странную пару, но четвероногие тоже останавливаются.
- Вам что угодно, юноши? - обращается к нам кучерявый.
- Маршака... Олейникова... Шварца, - лепечем мы.
- Очень приятно... Олейников! - рекомендуется пышноволосый, поднимая
для рукопожатия правую переднюю лапу.
- Шварц! - протягивает руку его товарищ.
Боюсь, что современный молодой читатель усомнится в правдивости моего
рассказа, не поверит, что таким странным образом могли передвигаться
сотрудники советского государственного издательства. Но так было, из песни
слова не выкинешь. Позже мы узнали, что, отдыхая от работы, редакторы
разминались, "изображали верблюдов". Евгению Львовичу Шварцу было тогда
двадцать девять лет, Николаю Макаровичу Олейникову, кажется, и того меньше.
* * *
Евгений Львович был первым официальным редактором "Республики Шкид".
Говорю "официальным", потому что неофициальным, фактическим руководителем
всей работы детского отдела был тогда С.Я.Маршак.
Несколько отвлекаясь от плана этих заметок, скажу, что редактура
Евгения Львовича была очень снисходительная и, как я сейчас понимаю, очень
умная. Книгу писали два мальчика, только что покинувшие стены детского дома,
и выправить, пригладить, причесать их шероховатую рукопись было нетрудно.
Шварц этого не сделал.
Меня попросили переписать одну главу (написанную почему-то ритмической
прозой), а остальное было оставлено в неприкосновенности. Тем самым
сохранялось главное, а может быть, и единственное, достоинство повести - ее
непосредственность, живость, жизненная достоверность.
* * *
И еще отвлекусь. Весьма вероятно, что встреча в коридоре Леногиза не
была первой нашей встречей. Я мог видеть Евгения Львовича лет за пять до
этого.
Еще в "дошкидские" годы, подростком, я был частым посетителем маленьких
(а иногда и совсем малюсеньких) театриков, которые как грибы плодились в
Петрограде первых нэповских лет. Бывал я несколько раз и в театре на
Загородном, во втором или третьем доме от Бородинской улицы. В длинном,
сарайного типа помещении бывшей портомойни или цейхгауза Семеновского полка
расположился театр, названия которого я не запомнил. Между прочим, на сцене
этого театра я впервые увидел гениального Гибшмана, конферансье, надевшего
на себя маску перепуганного обывателя, маленького служащего, которого
попросили вдруг вести программу и почти насильно вытолкнули на просцениум.
Никогда не забуду его жалкое, растерянное лицо и ту восхитительную робость,
с какой он, бормоча что-то совершенно бессвязное, бледнея, краснея,
