Библиотека в кармане -русские авторы

         

Паустовский Константин - Старая Рукопись


КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ
СТАРАЯ РУКОПИСЬ
Несколько лет назад я написал небольшой рассказ, но никому не показывал и
не пытался печатать, а спрятал его между страницами старой рукописи. Там этот
рассказ и пролежал до сегодняшних дней.
Так сурово я обошелся с этим рассказом потому, что он показался мне
излишне фантастическим и наивным. В нем не было тех твердых признаков
действительности, какие придают достоверность любому вымыслу.
Когда я писал этот рассказ, было время всеобщего, но пока еще
умозрительного увлечения межпланетными полетами.
В 1961 году первый человек - летчик Гагарин облетел на космической ракете
вокруг Земли. Первые его слова, когда он увидел Землю с высоты трехсот
километров были очень простые: "Красота-то какая!" - сказал он.
Земля, окруженная черным мировым пространством, сияла под ним огромной
синей сферой. Она напоминала полукружие прозрачного сапфира. В тех толщах
воздуха, что были освещены боковым солнечным светом, горело радужное сияние.
Цвет воздушного пояса походил на голубизну южных водных пространств. Землю
окружало как бы невесомое Средиземное море.
И весь этот праздничный океан света стремительно уносился в мировое
пространство, ограждая и спасая Землю от космического холода и мрака.
Я старался представить себя на месте первого космонавта. По своему
влечению к поэзии я вспомнил слова Фета о бездне мирового эфира, где "каждый
луч, плотский и бесплотный, - твой только отблеск, о солнце мира, и только
сон, только сон мимолетный!", вспомнил его стихи о том, как "на огненных розах
живой алтарь мирозданья курится".
Под "огненными розами" поэт подразумевал, конечно, звезды. Несколькими
строками выше он сказал о них удивительно точные и какие-то трепетные слова:
"в небе, как зов задушевный, мерцают звезд золотые ресницы".
Слова поэта как бы вплотную приближали космос к нашему человеческому,
земному восприятию.
Я подумал, что теперь у нас неизбежно возникнет совершенно новая волна
ощущений. Раньше в нашем сознании присутствовало загадочное, грозное и
торжественное ощущение Галактики, а теперь зарождается новая лирика
межзвездных пространств. Первые слова об этом сказал старый поэт, глядя из
своего ночного сада на роящееся звездное небо где-то в земной глуши около
Курска. А вторые слова сказал летчик, впервые увидев под собой земной шар.
Вот этот старый рассказ.
* *
*
Летчик был оторван от Земли, брошен в мировое пространство, у него было
очень мало надежды на возвращение "домой".
"Домом" он называл старую милую Землю. Там набегали прибои, пахло укропом,
каменистые дороги блестели от солнца, дети играли в скакалку.
Летчик по временам терял вес. Обморок - он казался хотя и невидимым, но
живым существом - прикасался к нему, но летчик отстранял его легкой рукой. И
обморок, тоже, должно быть, потерявший вес, останавливался в нерешительности.
Неподвижное пространство стояло за окнами несущейся кабины, как летаргия.
Ему не было ни начала, ни конца. Только звезды напряженно пылали сквозь эту
непроницаемую ночь мира и напоминали чрезмерно пристальные глаза.
В кабине было тепло, но гибельный космический холод гремел снаружи и
сверкал черными изломами, догоняя ракету.
Летчик оцепенел. Он не мог собрать воедино свои разбросанные невесомые
мысли. Иногда они метались, как пылинки в солнечном луче.
Летчик думал, что ему было бы легче, если бы он был не один. Нет, пожалуй,
было бы страшнее. Он кое-как примирился с мыслью о собственной гибели, но не
хотел, чтобы вместе с ним умирал





Содержание раздела