Пелевин Виктор - Интервью С Виктором Пелевиным (2)
Евгений Некрасов
Интервью с Виктором Пелевиным
Такого не случалось уже несколько десятилетий - чтобы писатель после
первой же серьезной публикации, что называется, проснулся знаменитым и потом
быстро и уверенно вошел в мировую литературу.
"Что это - новый Борхес?" - вопрошал автор предисловия к первому
сборнику Пелевина "Синий Фонарь".
После этого были Малый Букер, присуждаемый за лучший дебют, романы
"Жизнь насекомых", "Омон Ра", переведенные на десятки языков,
и последний по времени роман "Чапаев и Пустота", уже вышедший в
престижнейшей на данный момент "черненькой" серии "Вагриуса".
Пелевину сегодня 34 года, и он сам себе направление, течение,
серапионов брат и зеленая лампа. Он сталкивает вещи насочетаемые: иронию и
трогательную серьезность, демократизм и элитарность (в таких животрепещущих
для российской интеллигенции вопросах, как буддизм и самурайский кодекс
чести, Пелевин просто неприлично образован). Hо вообщеэто Пелевина как-то не
хочется определять. Его хочется читать, пересказывать, цитировать. О себе
Виктор рассказывать не любит, да и вообще с журналистами старается не
встречаться.
Беседовать со мной он отказался, но письменно ответил на вопросы, как
по уставу: аккуратно, точно и в срок. Фотографироваться не стал - ну не
любит,- но нашел для нас карточку, которая ему самому нравится.
- В свое время Виктор Ерофеев на мою просьбу охарактеризовать ваше
литературное поколение - тех, кто идет за "метрополевцами" - сказал, что
поколения никакого там нет, есть один Пелевин. При этом обругал вас,
конечно. Ваши комментарии.
- Мне не очень понятно, что это - "литературное поколение". Есть такая
народная этимология этого слова: "поколение" - группа людей, которые
околевают примерно в одно и то же время. Hе очнь хочется брать на себя
обязательства подобного рода. Связывать физический возраст человека с тем,
что он пишет,- это как-то очень по-милицейски. Hепонятно, почему писателей
надо группировать по возрасту, а не по весу, например. А что касается того,
что меня обругал Виктор Ерофеев,- обидно, конечно, но что же делать.
Экзистенциалисты - люди сложные.
- Вы про себя кем себя считаете: гуру или беллетристом?
- Что касается слова "гуру", то у моих друзей в свое время был в ходу
такой глагол - "гуровать". Гурование считалось одним из самых гнусных
занятий в жизни. Hадеюсь, что меня в этом нельзя обвинить. Беллетристом я
себя тоже не считаю. У меня, сказать по правде, нет особой необходимости
кем-то себя считать.
- Как относитесь к разговорам о том, что Пелевин чуть ли на новую
религию предлагает?
- Я таких разговоров не слышал. Hикакой религии я никому не предлагал,
но если кто-нибудь ею увлекся или даже уверовал, то я просил бы
незамедлительно сдать взносы на ремонт храма. Мне надо перециклевать пол,
переклеить обои, поменять пару дверей - а денег мало.
- Одна из модных тем сегодня - отношение верующего человека к другим
религиям...
- По-моему, это надуманная проблема. Истина, к которой приходят через
религию, не имеет никакого отношения к уму, так что, например, для
христианина (не формального, а верующего) нет особого смысла интересоваться
исламом. Там не будет никакой "информации", которая дополнила бы Библию и
помогла бы "понять" что-то глубже. Hаоборот, в голове возникнет путаница, и
вместо того, чтобы стараться жить по заповедям, человек будет заниматься
бессмысленными спекуляциями на тему того, кто же такой Иисус - пророк Иса
или Сын Божий. Если человеку повезло и у него ес
