Певзнер Керен - Светильник Фараона
КЕРЕН ПЕВЗНЕР
СВЕТИЛЬНИК ФАРАОНА
С профессором Алоном Розенталем я была знакома давно. Одно время
посещала семинар по социологии, который он блистательно вел, и тщательно
записывала его высказывания о противостоянии в израильском обществе между
религиозными и светскими, старожилами и новоприбывшими, сионистами и
космополитами, евреями и арабами. Да и внутри самих евреев существовали
противоречия между европейцами - ашкеназами и сефардами - выходцами из
стран Магриба.
Представляя себе, в каком бурлящем плавильном котле под названием
"Государство Израиль" мы все находимся, я удивлялась, как еще этот котел не
взорвался от переизбытка давления.
Однажды профессор нарисовал на доске шкалу, на которой обозначил рост
религиозности: от группы хананеев-атеистов, запрещавших называть себя
иудеями, через светских израильтян, через тех, кто соблюдает кошерность и
молится по праздникам в синагоге, к ортодоксам с пейсами и в черных
лапсердаках, не признающих государство Израиль как светское и богопротивное.
- Определите свое положение на этой шкале, - предложил нам Розенталь.
Большинство участников семинара остановилось на середине шкалы с
небольшим разбросом влево и вправо. Все они уважали религиозные традиции, но
без особого как пиетета, так и фанатизма. Я же уверенно ткнула пальцем в
левый край. Профессор не удивился.
- Объясните свое решение, - попросил он.
- Я атеистка, - ответила я.
- Хорошо, - невозмутимо кивнул он и тут же задал вопрос: "У вас есть
дети?"
- Да, дочь Даша.
- Она изучает в школе ТАНАХ?1
- Конечно.
- И вы не препятствуете изучению?
- Нет, зачем же, - удивилась я. - Разве плохо знать историю?
- Ваша дочь была когда-нибудь в синагоге?
Я утвердительно кивнула и проглотила смешок, вспомнив Мордюкову в
"Бриллиантовой руке": "И я не удивлюсь, если ваш муж тайно посещает
синагогу". Последнее слово вездесущие цензоры заменили на "любовницу",
умалив при этом достоинство фразы.
- Она знает какие-нибудь молитвы? - продолжал допытываться профессор?
- Да.
- У вас в доме справляют еврейский новый год?
- Да, - я вдруг ощутила себя женой раввина в парике и юбке до пят,
попавшей под влияние коммивояжера, начитавшегося Карнеги.
- Вы не экстремистка, - подытожил Розенталь.
- А кто?
- Либерал.
Ассоциативное мышление услужливо преподнесло мне Жириновского со
стаканом израильского апельсинового сока, и круглый значок на груди девушки,
участвующей в тель-авивском параде любви гомосексуалистов и лесбиянок. На
значке крупными буквами было начертано: "Я либеральная".
По хребту пробежал холодок. Меня передернуло. Но вовремя прозвеневший
звонок дал мне прийти в себя. Выйдя в коридор, я налила себе стакан чаю и
уселась в уголке.
- Кто-то из великих сказал, - продолжил профессор, выйдя вслед за
слушателями из аудитории: - Если бы бога не было, его следовало бы выдумать.
- Вольтер, - машинально произнесла я.
- Точно! - он посмотрел на меня с интересом. - Как вас зовут?
- Валерия Вишневская, - и, чтобы пресечь дальнейшие распросы,
скороговоркой произнесла: - Мне тридцать семь лет, у меня пятнадцатилетняя
дочь и работаю в конторе по переводам.
- Про дочь я уже знаю, - улыбнулся он, - а вот с возрастом вы
поспешили. Женщина, способная открыть, сколько ей лет, способна на все.
Автора этого изречения я помню. Оскар Уальд.
- Предрассудки, - отмахнулась я.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился он. - Давайте продолжим наш
разговор в более удобное время. Перемена кончается, и нужно возвращаться в
класс.
