Платонов Андрей - Афродита
Андрей Платонов
АФРОДИТА
"Жива ли была его Афродита?" -- с этим сомнением и этой надеждой Назар
Фомин обращался теперь уже не к людям и учреждениям -- они ему ответили,
что нет нигде следа его Афродиты, -- но к природе, к небу, к звездам и
горизонту и к мертвым предметам. Он верил, что есть какой-либо косвенный
признак в мире или неясный сигнал, указывающий ему, дышит ли еще его
Афродита или грудь ее уже охладела. Он выходил из блиндажа в поле,
останавливался перед синим наивным цветком, долго смотрел на него и
спрашивал наконец: "Ну? Тебе там видней, ты со всей землей соединен, а я
отдельно хожу, -- жива или нет Афродита?" Цветок не менялся от его тоски и
вопроса, он молчал и жил по-своему, ветер шел равнодушно поверх травы, как
он прошел до того, быть может, над могилой Афродиты или над ее живым
смеющимся лицом. Фомин смотрел вдаль, на плывущие над горизонтом, сияющие
чистым светом облака и думал, что оттуда, с высоты, пожалуй, можно было бы
увидеть, где находится сейчас Афродита. Он верил, что в природе есть общее
хозяйство и по нему можно заметить грусть утраты или довольство от
сохранности своего добра, и хотел разглядеть через общую связь всех живых и
мертвых в мире еле различимую, тайную весть о судьбе своей жены Афродиты --
о жизни ее или смерти.
Афродита исчезла в начале войны среди народа, отходившего от немцев на
восток. Сам Назар Иванович Фомин был в то время уже в армии и не мог ничем
помочь любимому существу для его спасения. Афродита была женщина молодая,
смышленая, уживчивая и не должна потеряться без следа или умереть от
голодной нужды среди своего народа. Допустимо, конечно, несчастие на
дальних дорогах или случайная гибель. Однако ни в природе, ни в людях
нельзя было заметить никакого голоса и содрогания, отвечающего печальной
вестью открытому, ожидающему сердцу человека, и Афродита должна быть живой
на свете.
Фомин предался воспоминанию, повторяя в себе однажды пережитое
неподвижностью вечного остановленного счастья. Он увидел памятью небольшой
город, освещенный солнцем, ослепительные известковые стены и черепичные
кровли его домов, фруктовые сады, растущие в теплом блаженстве под синим
небом. В полуденный час Фомин шел обычно завтракать в кафе, что было
неподалеку от конторы огнестойкого строительства, в которой он служил
производителем работ. В кафе играл патефон. Фомин подходил к буфету, просил
себе сосисок с капустой, так называемую "летучку", то есть соленый горох,
который бросается в рот свободным полетом, и брал вдобавок кружку пива.
Женщина, специально работающая на пиве, наливала напиток в кружку, а Фомин
следил за пивной струей, принципиально требуя, чтобы ему наливали по черту
и не заполняли ёмкости пустою пеной; в этой ежедневной борьбе с пивной
пеной он ни разу внимательно не посмотрел в лицо женщины, служащей ему, и
не помнил ее, когда уходил из кафе. Но однажды та женщина глубоко, нечаянно
вздохнула в неурочное время, и Фомин долгим взором посмотрел на женщину за
стойкой. Она тоже смотрела на него; пена переполнила кружку, а служащая,
забывшись, не обращала на то внимания. "Стоп!" -- сказал ей тогда Фомин и
впервые обнаружил, что женщина была молодою, ясной на лицо, с темными
блестящими глазами, странно соединяющими в своем выражении задумчивость и
насмешку, с дремучими, с дикою силой растущими черными волосами на голове.
Фомин отвел от нее свой взор, но чувство его уже прельстилось образом этой
женщины, и то чувство не стало затем считаться ни с его ра
