Платонов Андрей - Из Генерального Сочинения
Андрей Платонов
ИЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОЧИНЕНИЯ
Демьян Фомич -- мастер кожаного ходового устройства
B день Косьмы и Дамиана (теперь Индустриала и Карла) он был именинник,
потому что был Демьян. Демьян Фомич сапожничал -- старинное занятие. Дратва
-- стерва -- долго его удручала своим наименованием, пока он не
притерпелся; только наващивал дратву. Демьян Фомич -- всегда в сердечном
остервенении и раздражаясь попусту на ее мертвое тело.
Но делать нечего. Демьян Фомич был чтец и жил по прочтенному в умной
книге правилу:
"кто начал жить и сказал, не
разумея, "а", тот пусть созиж-
дет свою жизнь так и далее до
фиты и ижицы".
И Демьян Фомич стерпивал время и вымалчивал дни, подвигаясь к ижице.
Но пока терпел Демьян Фомич, шея и лицо его покрылись буграми
омертвевшей кожи, волосы из рыжекудрых стали белыми, а потом табачного
вечного цвета.
Тем временем ижица была истреблена большевиками, и Демьян Фомич не мог
добиться у знающих людей, какая буква ее заместила. Последняя буква должна
быть такой, какая не пишется и не читается: это глагол -- мудрое слово,
знак конца разума и угасания чувства сердцебиения.
В старинное время Демьян Фомич читал библию и ужасался: до точности
исполнялись означенные события и не было милосердия!
Женат Демьян Фомич был на кухарке Серафиме, худощавой и злостной
женщине, двадцать четыре года пилившей душу Демьяна Фомича деревянной
пилой, пока в ней не опростоволосилась вся душа и она не увидела, что оба
они нагие и муж ее уже не отдышится от сквозного тридцатилетнего труда и не
изменит ни с какой пышной женщиной.
* * *
Городок, в котором стояло жилище Демьяна Фомича, занимал
местоположение древнего талдомовского татарского становища. Здесь
отсыпались татарские всадники от великой степной скачки перед штурмом
Троице-Сергиевской лавры.
Оттого на некоторых лицах талдомовских сапожников до сих пор не
стерлись древне-азийские черты: у некоторых темен волос, как у индейцев,
другие имеют распертые скулья и сжатые глаза, а многие сапожники любят
змей, будто они родились в пустыне или на Памире.
Город был ветх, пахнул кожаным хламом, ваксой и мышью, точившей в
ночное время кожу по углам.
В городке была распространена простуда: сапожники, раздевшись,
выбегали в холодную пору в уборные и остужались.
Мокрые поля вокруг города были изредка возделаны, а чаще имели
назначение подошвы неба.
Это мне все рассказал Демьян Фомич -- его живые слова.
Демьяновы предки тут четыреста лет наращивали стаж и квалификацию, так
что один из них -- Никанор Тесьма -- уже делал сафьяновые полусапожки
Иоанну Грозному. А другой предок Демьяна Фомича, сбежав из солдат на
волго-донские степи, впоследствии чинил сапоги Степану Разину и был
помилован единственно из-за своего знаменитого мастерства; он дожил жизнь в
Москве, перейдя стариком на валенки.
Были у Демьяна Фомича в родне и латошники -- люди ущербного
мастерства, в которых ремесло пятисотлетнего племени уставало и временно
угасало.
В 1812 году, во время нашествия Наполеона и народов Европы, жил дед
Демьяна Фомича, -- по прозвищу Серега Шов, -- великий мастер и изобретатель
пеших скороходов, сподвижник Барклая-де-Толли: один отступал, другой шил
сапоги впрок, чтобы было в чем наступать в свое время.
Серега Шов говорил будто бы в Москве с Наполеоном:
-- Землю обсоюзить восхотели, ваше величество, а она валенок, а не
сапог, и вы не сапожник!
Наполеону перевели, и он смеялся:
-- Скажите, пока я только снимаю опорки с мира, а когда он будет весь
бос
