Библиотека в кармане -русские авторы

         

Погодин Радий Петрович - Рыба


Радий Петрович ПОГОДИН
РЫБА
Рассказ
- Сигнал эхолота устремлялся вниз, пронзал толщу воды, отражался от
донных скал, от песчаных наносов, от предметов, плавающих и затонувших. Он
оповещал обо всем, что встречалось на его пути, - искал рыбу. Искал между
двумя пределами - дном и поверхностью моря.
* * *
Все было серым - море, небо, деревья и воздух, только трава казалась
жидкой зеленью, словно не росла она, не зрела, а была выплеснута из
стеклянной банки, где в керосине отмокали кисти.
Женька стоял на косе. По одну сторону море, по другую - залив,
большой, как Чудское озеро. И еще одна "акватория" - затон, где
отстаивались мелкие рыбачьи суда и лодки, где на сваях горбатился рыбный
склад; нижние венцы склада недавно меняли, они были белыми, отчего все
сооружение как бы приподнялось и, кренясь, зависло над тусклой водой.
Узкий канал с мокрыми травянистыми берегами соединял затон с заливом.
Круторебрый колхозный баркас шел по каналу с промысла; дизелек глухо
стучал, оставляя такое чувство, что стучат и живут за стеной, а здесь все
измышлено чьим-то бедным воображением.
Баркас подвалил к колченогому складскому причалу; дизелек, хохотнув,
заглох; Женька побежал, боясь пропустить рыбу.
Рыбу уже сгрузили и теперь взвешивали, ставя корзины на обитую
алюминием платформу амбарных весов. Рыбу всегда сравнивают с серебром,
только рыба еще серебристее, кое-где с позолотой, кое-где с воронением,
кое-где подтонированная розовым, зеленым или сиреневым. Удивляло Женьку,
что такая тяжелая на вид и такая холодная, она всегда оказывалась и теплее
и легче.
Рыбаки сидели в ящиках. Мелкие папироски хрупко дрожали в их красных
набухших пальцах. Возле кладовщицы, которая записывала улов в книжку с
копирками и, сердясь, поправляла эти копирки, подрагивал поджарый мужчина
в замшевой куртке. Мужчина приехал утром на "Жигулях" с ленинградским
номером. В руках он держал новенькое оцинкованное ведро и все подвигался к
кладовщице, и улыбался, боясь, что она его не заметит.
- Видите ли, сам я не мастер рыбу ловить. Невезучий, как говорится...
- Я уже вам сказала - погодя отпущу. Дайте мне с делом справиться. -
Кладовщица еще пуще осердилась на свою книжку с копирками.
Поджарый отошел к рыбакам, достал пачку заграничных сигарет,
вытряхнул их веером на ладонь, предлагая не стесняться.
- Мужики, рыбца нету? - В глазах его светилась тоскливая ненависть ко
всей существующей на земле рыбе.
Рыбаки дымили своими мелкими папиросками, и только один в суконной,
давно потерявшей цвет фуражке сказал:
- Эва! Рыбец-то когда идет? В мае.
- Готового. Вяленого. Как в Ленинград приеду? Они же рыбца спросят,
чтобы его черт побрал!
- Может, у кого сохранился, - сказал рыбак. - У нас нету.
Остальные молча курили. Но поднялся молодой парень, задавил окурок
каблуком и, не сказав ни слова, пошел к поселку. Мужчина в замше как бы
надвое раскололся: одна его половина стремилась за парнем, другая
цеплялась за сидевших здесь рыбаков.
- Может быть, у него есть? - спросил он жалобно, взывая к той
справедливости, по которой нельзя человека мучить, даже если он унижается.
- Может, и сохранился, - сказал рыбак в суконной фуражке.
Замшевый побежал догонять парня. Догнав, заскакал боком; его поджарые
ноги то опережали кирзовую поступь рыбака, то отставали, вырисовывая некие
обещающие фигуры.
- Плевал я на всех рыбцов, чтобы так клянчить, - сказал Женька.
Кладовщица подняла на него задумчивые, затуманенные счетом глаза.
Рыбаки даже не шелохнулись.





Содержание раздела