Подольный Р - Кто Поверит
Роман Подольный
КТО ПОВЕРИТ
Кафе было маленьким и уютным, как ладонь, что подкладываешь под голову.
Зато взгляд моего соседа по столику еще холоднее, чем мороженое, которое
мне принесли. И я совсем не ждала, что эти темные глаза так быстро потеплеют
и, кивнув на столик у окна, сосед скажет:
- А вот те двое сейчас сцепятся.
Два парня, отшвырнув стулья, схватили друг друга за лацканы пиджаков.
- А теперь войдет милиционер, - продолжал сосед деловито.
И милиционер вошел и раздвинул молодых петушков.
- А сейчас к беседе присоединится подавальщица. Мимо нас к окну решительно
прошагала официантка.
- А сейчас...
Он как будто вел репортаж, только слово опережало действие.
Это было смешно и немножко странно. Хотя, собственно, почему? Скандал он,
конечно, предсказал по случайно долетевшей фразе. Постовой увидел драчуно в
окно, а догадаться, что официантка позаботится счете, вообще не составляло
труда.
- А сейчас, - сказал он, - мы познакомимс" встанем и выйдем отсюда.
...Вечером, прощаясь, он произнес, не спрашивая, в уговаривая, а
утверждая:
- Встретимся завтра в семь у Большого театра.
- Значит, до завтра, Виктор... А как дальше? Его лицо на секунду стало
торжественным.
- Фамилию мою вы завтра прочтете в "Вечерке" Под стихотворением на третьей
странице. Пока!
...По дороге на свидание я купила газету. В ней был только одно
стихотворение. Под ним стояло: Павел Буд кин. Но - Павел? Значит, не он.
Подвели парня. Обещали, да не напечатали.
- Добрый день, товарищ Будкин!
- Фамилия была на месте?! - обрадовался он.
- Но... значит, вас зовут Павлом, а не Виктором?
- Нет, как раз Виктором... А вы решили, что в га зете будут мои стихи? Но
я-то говорил - вспомните -только о подписи, без имени, о фамилии. Об одной фа
милии, без имени.
- Павел - ваш брат?
- Я единственный сын. И от вас первой узнал, что есть у меня на свете
поэт-однофамилец.
- Ну, хватит шуток. Не лгите.
- Рад бы, да не могу. Понимаете, все, что я говорю, оказывается правдой.
При одном маленьком условии: если мне верят.
- Ну-ка скажите, что сию минуту пойдет дождь, - я вскинула глаза к небу.
- Я-то скажу, да вы не поверите. Значит, мои слова и ложью не будут. То,
чему не верят, не ложь и не бман. Разве сказки лгут?
- Значит, обязательно надо, чтобы я вам поверила?
- Вы или кто-нибудь еще... Но лучше вы!
- А как вы об этом узнали? Ну, о том, что не можете врать?
- Да похвастал как-то знакомой девушке, что завтра выполню план на двести
процентов. А ведь знал, что не могу. Я тогда едва девяносто вытягивал.
А утром пришла в голову одна штука... ну, приспобление. Смотрю к концу
смены - есть двести. Тут я только и вспомнил, о чем вчера трепался. И с тех
пор просто не знаю, что делать. Опоздал на работу, сказал, что мать заболела,
а через час меня к ней с завода вызвали... Пошутил с Борькой - товарищ мой, -
что не любит его, видно, Ира, а она на следующий день с другим в загс пошла.
Сказал, что Петросян проиграет две партии подряд - в споре сказал и забыл тут
же, а Тиграну страдать пришлось... Поверил мне, значит, кто-то...
...Я рылась в книгах. Неужели ни с кем и никогда бывало того, что с Витей?
Правда, давно верят, что ворить о несуществующей болезни близкого человека -
значит накликать ее. Но это же мистика! Или, может быть, какие-то законы
психологии?.. Хотя случай с газетой - к нему-то психология отношения не имела.
Может, считать все просто цепочкой совпадений и задумываться...
Мы вместе смеялись над жестом, вошедшим у меня привыч
