Библиотека в кармане -русские авторы

         

Подольный Р - Скрипка Для Эйнштейна


Роман Подольный
Скрипка для Эйнштейна
Телефонный звонок.
- Леру!
- Ошибка.
Телефонный звонок.
- Юлю.
- Извини, Лева, я жду очень важного звонка.
- Николая.
- Сейчас позову.
Брат берет трубку и говорит, говорит, говорит.
Я показываю ему кулак. Не обращает внимания. Кончил разговор. Ушел в
свою комнату.
Я сижу у телефона. Ведь сегодня в "Комсомолке"... Это мог сделать
только Витя. Значит, он в Москве.
Собственно говоря, его звали Витольдом. И он откровенно завидовал.
Всем, носившим более человеческие имена. Он вообще многим завидовал. И
будет...
Я помню Витю столько же, сколько себя. Лучший Друг старшего брата. У
одного костяшки на правой разбиты - значит, у другого скула рассечена. Но
- ничего. Будто так и надо. У одного двойка - и у другого. Прогуливали
вместе. И в классном списке фамилии рядом. Потом уже, классе в восьмом,
Николай вырвался. Призы на олимпиады. Курсы при МГУ. Физмат.
- Завидую! - сказал Витольд, засыпавшийся на экзаменах.
(Мне всего было двенадцать лет, что я понимала, пигалица, но тогда в
первый раз это слово меня обожгло. А сколько раз я его слышала раньше...
Помню:
"Люди в кино идут, а мы на уроки. Завидую. Пошли, Коля?"
"У людей змей летает. Завидую. Сделаем, Коля?"
"С какой девушкой парень идет! Завидую. Познакомимся, Коля?"
Отец бывал в командировках, мамы давно не было, Коля таскал меня за
собой.
"Ну сестра у тебя! Не завидую", - говорил Витольд время от времени.)
- Завидую! - повторил Витольд. - У соседей папахен на Севере три года
проработал, "Волгу" купил.
- Пока, пацанка! - кинул он мне. - До встречи через три года, Николай.
Я уже завербовался.
- Легкий парень, - сказал отец. Непонятно сказал. То ли в осуждение. То
ли...
Потом Витя приехал. Затискал Кольку в объятиях. Хлопнул меня по плечу.
Стал рассказывать про парня с зимовки.
- Йог, настоящий йог. Час на голове стоит. Два - стоит. Завидую. Он еще
и животом шевелить умеет.
- Как с автомобилем? - весело спросил Николай. - Скоро покатаешь?
- Автомобиль? - Витя удивился. - Ах, да! Так я ж его давно купить могу.
Неинтересно. Вот у нас один парень в шахматы... по переписке мастером
стал. Завидую!
- Сильно завидуешь?
- Не очень. У меня уже первый разряд. А вот Трофимов у нас на
стометровке в десять и пять десятых укладывается. Завидую.
- Как решил с институтом? Куда поступать будешь? - озабоченно спросил
Николай.
- Вспомнил! Да, я в этом месяце до отпуска должен последние экзамены на
заочном мехмате сдать. Вступительные у меня в Магадане приняли, а потом в
год по четыре семестра укладывал. Не хуже кого другого... Времени много
было. Завидую!
- Кому?! - Николай откровенно любовался товарищем.
- Да тем, кто на зимовке на следующий срок остался. Сколько сделать
можно! Я вот не выдержал. Москвичам позавидовал.
- Легкий парень, - сказал отец. Осуждения в его голосе теперь совсем не
было.
Он исчезала завидуя кому-то, и появлялся снова, продолжая завидовать,
но уже кому-то другому. У аэродрома его охватывала зависть к уезжающим. У
кинотеатра - к зрителям. У ресторана - к тем, кто сидит внутри.
- Ка-акого они цыпленка табака едят. Пойдем, ребята!
- Юлька молода еще, - возражал Николай.
- Молода! Завидую. Сколько ей еще жить-то! На семь лет больше нас, а
если еще учесть, что женщины дольше лямку тянут...
Он завидовал - не обидно ни для себя, ни для других - всему. Хорошему
стихотворению и замшевому пиджаку. Значку альпиниста и портрету в газете.
И сам печатал стихи. И тут же переставал их писать. А замш





Содержание раздела