Поздняев Михаил - Уже Написан 'вавич'
Михаил Поздняев
УЖЕ НАПИСАН "ВАВИЧ"
Предисловие - жанр очень странный. Нет никакой твоей заслуги, что ты
прочел раньше тех, кому предисловие адресовано. Нет у тебя и никакого права
говорить: "О, вы еще не знаете, что за книга вам попала в руки!" Так говорить
западло - тем паче после тех, кому она попала в руки лет на сорок раньше.
Правда, люди тогда говорили о ней вполголоса. Говорили - на прогулке в
подмосковном лесу, при случайной встрече на бульваре. За чаем. Говорили - как
будто о факте бытовом, житейском, а не литературном. Дескать, прочел на днях
роман Житкова - представьте, гениальный...
В точности как Баратынский - Жуковскому, разбирая рукописи Пушкина: "Он
был мыслитель, кто бы мог подумать!.."
Вот, стало быть: ни слова о Житкове. Лишь вкратце - о шестидесятилетних
мытарствах книги: со дня кончины автора до дня, когда она попала нам с вами в
руки.
Помню, как впервые услышал слово "Вавич". Дело было в 88-м. Я позвонил по
телефону Лидии Корнеевне Чуковской - попросил у нее рукопись документальной
повести об отце, по совету Берестова. В тот романтический период я сотрудничал
с издательством Детского Фонда. Публикации не случилось, увы. По чьей вине?
Скажем так: не по моей... С извинениями вернул рукопись автору - тогда мне и
задан был вопрос:
- Почему бы не издать "Вавича"?
Помню, как впервые прочитал вот это:
"Посыльный нес письмо, держа его двумя пальцами, и девушке показалось, что
он поймал бабочку..."
И это:
"Городовой снял шапку, и на морозе она дымилась у него на ладони, как
горшок с кашей..."
И это:
"Снег стучал по козырьку фуражки, как стучат кончиками пальцев по оконному
стеклу..."
Житков написал однажды рассказ о мальчике, ловившем человечков, которые
прятались, по его подозрению, в трюмах игрушечного парусника. Человечков не
поймал, только парусник сломал, и жизнь потускнела.
Это притча о невозможности понять, как "устроен" шедевр.
Борис Пастернак, уже создав "Живаго", назвал "Вавича" лучшей книгой о
русской революции. Но что такое - лучшая книга? Ведь не только самая
правдивая, но и лучше всех прочих написанная.
Правда, не высказанная с большевистской прямотой, но отраженная на
козырьке фуражки, не подвергается редактуре.
Такую книгу можно только уничтожить.
История с "Вавичем" повторила историю с "Путешествием из Петербурга и
Москву" - спустя полтора века - с той существенной разницей, что Радищев за
"Путешествие" расплатился десятью годами Сибири, а Житков тихо скончался в
38-м, в своей постели.
В 1941-м "Вавич" вышел в "Советском писателе" - стараниями друзей
покойного, в первую очередь Лидии Чуковской. Тираж лежал на типографском
складе. Сигнальный экземпляр - на столе Фадеева. За ним оставалось последнее
слово. В его собрание сочинений включена рецензия, датированная серединой
ноября.
Фадеев читал "Вавича" в Москве, в перерывах между налетами германских
самолетов. Уже была позади летняя эвакуация, осенняя паника, в Елабуге
удавилась Цветаева, поутихли слухи о гуляющих по столице диверсантах, выпал
снег, прошел праздничный парад, Сталин стоял на Мавзолее в шапке с завязанными
на подбородке ушами, как носили в Туруханском крае, в кинохронике вождя
показали в фуражке: более правдоподобно.
Фадеев просился на фронт. Его не пустили: он принадлежал к руководящему
составу. Капитан сходит последним с тонущего корабля. Что корабль запросто
может утонуть - мало кто сомневался. Вот в какие дни Фадеев написал документ,
заслуживающий того, чтобы здесь его привести целик
