Почивалин Николай Михайлович - Жил Человек
Николай Михайлович ПОЧИВАЛИН
ЖИЛ ЧЕЛОВЕК
(Роман по заказу)
1
Когда постоянно и долго живешь на одном месте, - как я, например, в
Пензе, - с читателями-земляками складываются какие-то своеобразные,
доверительные и одновременно весьма требовательные отношения. Свой - одним
словом. Малознакомые, а то и вовсе незнакомые люди могут остановить на
улице, спросить, что ты сейчас делаешь, впрямую, без критических преамбул
и концовок сказать, что понравилось в твоей книге, а что нет, причем
нередко - это самые точные оценки; как в любое время могут обратиться с
просьбой - лично, по телефону или, чаще всего, письменно.
Иногда письма идут сплошным потоком - как вода после ливня, и ты,
отложив все остальное, отвечаешь на них, чертыхаясь и радуясь. Иногда они
текут слабым ручейком, который вот-вот вовсе иссякнет, и тогда начинаешь
смутно беспокоиться, доискиваться: где-то, в чемто, выходит, промазал,
недотянул. Удивительная штука - эти читательские письма! Они - как пульс
твоей работы, то равномерный, то учащенный, а то замедленный; и как некая
пуповина, связывающая тебя с тем, основным, ради чего ты и терзаешь
бумагу; они же, наконец, - и самый безошибочный компас на трудных и всегда
неизведанных литературных дорогах.
Некоторые письма бывают - как крепкий орешек. Наверно, каждый испытал:
щелкаешь их, орехи, щелкаешь, только скорлупа летит, потом вдруг
подвернется такой, что - ни в какую.
Таким крепким орешком явилось для меня письмо бухгалтера детского
долга, неведомой мне Александры Петровны. Причем и мудреного-то в нем
вроде ничего не было - судите сами, "...обращаюсь к Вам от имени всего
коллектива воспитателей и воспитанников. Наш детский дом существует 54
года. И из них тридцать лет директором его был всеми уважаемый Орлов
Сергей Николаевич, который недавно умер. Весь наш коллектив просит Вас
написать о нем очерк, так как за тридцать лет своей работы он оставил
неизгладимый след в душах воешь танников и коллектива работников..."
Письмо будто - как письмо. Первой реакцией было намерение коротко и
вежливо ответить: не смогу, так как занят срочной работой, что, в
общем-то, было правдой, Я уже взялся за ручку и в нерешительности отложил
ее, Пишет-то, получается, не одна эта Александра Петровна, - от всего
коллектива. Неловко что-то, невежливо, наверно, будет. И, поколебавшись,
прибег к испытанной бюрократической методе: сунул письмо подальше, - потом
как-нибудь...
Через некоторое время - когда работа над новой рукописью была в самом
разгаре, а почта, продолжая безотказно действовать, добавила всякой
корреспонденции, - я наспех просмотрел ее и опять натолкнулся на письмо
бухгалтера. В этот раз оно вызвало откровенную досаду, Ну что ты будешь
делать! С одной стороны - занят по уши, а с другой - да кто же станет
печатать очерк о человеке, которого нет в живых? В подобных
обстоятельствах - я сам старый газетчик, знаю это, - очерк могут
напечатать о личности необыкновенной, да и то - приуроченно к какой-то
дате: "Десять лет назад перестало биться пламенное сердце..." Для
успокоения совести поговорил все-таки с редактором областной газеты,
давним приятелем, и, к удовольствию своему, услышал то, что и надеялся и
хотел услышать: "Ну, милый мой, человека нет, а ты о нем - очерк! Видал,
что с уборкой делается?
Дожди, непогода, валки прорастают. Взял бы да написал о тех, кто в
таких условиях в передовиках идет. В колхозе "Россия" ребята прямым
комбайнированием, знаешь, сколько дают?.."
Несколько месяцев с
