Прашкевич Геннадий - Разворованное Чудо
ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ
РАЗВОРОВАННОЕ ЧУДО
В.Свиньину
Совесть — сознание и чувство моральной ответственности человека за свои действия перед обществом, народом, а также перед отдельными людьми, моральная самооценка личностью своих поступков и мыслей с точки зрения определенных для того или иного народа, класса норм нравственности, ставших внутренним убеждением человека. Совесть является общественной, конкретно исторической категорией, возникшей в результате взаимоотношений между людьми в процессе их исторического развития.
БСЭ
Глава первая
БЕЛЫЕ ВЕЛИКАНЫ
Таких, как я, можно встретить в любом недорогом баре Солсбери, Стокгольма, Парижа, Брюсселя, Лондона. Среди нас есть французы, славяне, бельгийцы, немцы. За нами прошлое и большой опыт обращения с любыми видами оружия.
О нас говорят: у них нет будущего. Это не так. Пока газеты и телевидение кричат о политических страстях и военных переворотах, терзающих ту или иную страну, пока существуют колониальные и полуколониальные зоны, пока в мире действуют силы, направленные друг против друга, мы всегда будем нужны тем, в чьих интересах совершаются эти перевороты, тем, кто пытается силой утвердить свое превосходство. Новоиспеченные диктаторы и специальные военные комитеты без каких бы то ни было колебаний снабжают нас оружием, и мы летим в очередной Чад, в очередную Уганду.
Мы — это солдаты Иностранного легиона.
И в Конго я попал с легионом.
Американский «Боинг 707» принадлежал бельгийской авиакомпании «САБЕНА» и пилотировался английскими пилотами.
Меня это не трогало.
Мне вообще наплевать, кому принадлежит самолет и кто его ведет, главное, чтобы он приземлился в запланированном пункте. Я летел работать, а не решать ребусы. К тому же я не люблю лишнюю информацию.
Катанга.
Бросовые жаркие земли с термитниками, возвышающимися, как дзоты, над мертвой сухой травой. Непривычно высокие, поросшие кустами, то оранжевые, то мертвенно серые, как слоновья шкура, то красные, то фиолетовые, термитники, громоздясь друг на друга, тянутся, как надолбы, через всю Катангу — от озера Танганьика до Родезии.
Племен в Катанге не перечесть.
Я пытался что то узнать о них, но в голове, как строки непонятных заклятий, остались одни названия — лунда, чокве, лвена, санга, табва, бвиле, тембо, зела, нвенши, лемба. Были и еще какие то, я их не запомнил. Да и перечисленные остались в памяти только потому, что с одними, поддерживающими партизан симбу, мы вели войну, а другие, признававшие власть премьер министра Моиза Чомбе, нас поддерживали.
Наемникам, то есть нам, платил, понятно, премьер министр.
Бороться с партизанами симбу оказалось не столь уж сложно. Оружием они владели никудышным — длинноствольными ружьями, попавшими в их руки чуть ли не во времена Ливингстона и Стэнли; кроме того, симбу были разобщены.
Б тропических чащах прятались симбу Пьера Мулеле, симбу Кристофера Гбенье, симбу Николаса Оленга, симбу Гастона Сумиала, наконец, просто симбу без всяких кличек. Их разобщенность была нам на руку и не раз помогала брать большие призы: люди Моиза Чомбе хорошо платили за труп каждого симбу, вне зависимости от того, к какой группировке он принадлежал.
Понятно, были у нашей работы и свои темные стороны.
Например, отравленные стрелы.
Пуля может проделать в тебе дыру, но пуля иногда оставляет тебе шанс выжить, а вот отравленные стрелы бьют наверняка. Через час—полтора ты уже труп, ты валяешься под солнцем, вздутый, как дирижабль, и ни один лекарь не посмотрит в твою сторону.
Понятно, это не добавляло нам добр
