Прозоров Александр - N256, Его Жизнь, Месть И Кончина
Александр Прозоров
HОМЕР 256, ЕГО ЖИЗHЬ, МЕСТЬ И КОHЧИHА
Быль.
Имена, фамилии действующих лиц
и номер главного героя изменены.
Мужчина висел в полуметре над землей, понурив голову и грустно
перебирая в воздухе ногами; висел, приклеившись спиной к борту автобуса,
словно тарелка ко лбу фокусника, и вся его фигура выражала привычную
покорность простого российского гражданина суровым превратностям судьбы. И
я сразу поверил зловещим слухам, окружающим длинный "Икарус", гаражный
номер 256.
Первым водителем этой "гармони" был Боря Ласьев, крепкий мужчина
сорока лет от роду, спокойный и солидный, бывший спортсмен, слегка оплывший
жирком на сидячей работе; личность историческая, ибо одна из его
мимолетных фраз навеки вошла в водительский фольклор:
Как-то, направляясь на работу, шоферская братия увидела из окна
развозки раннего собачника с бодрым четвероногим питомцем. И Ласьев с
тихой, душевной грустью произнес.
- Если бы у меня была собака, которую нужно выгуливать в четыре часа
утра, я бы ее зарезал...
Фраза сия хорошо доказывает Борину честность, полное отсутствие
склонностей к преувеличениям и поразительную чистоту языка. Самым
страшным ругательством в его устах было (и осталось) некое неприличное
слово "пассажир". Выражаться грубее ему не позволяет воспитание.
Hынешней весной этот святой человек, вместе с бригадой других
водителей, отправился в Брест, перегонять в парк новые машины. И прямо там,
на границе, с 256-м автобусом, еще не получившим этого имени, случилась
досадная неприятность, испортившая ему характер раз и навсегда:
После долгого и нудного оформления документов Боря, привыкший к
усиленному спортивному питанию, оголодал, и едва отъехав от таможни,
притормозил возле придорожного кафе. Там его немедленно атаковал
незнакомец, с ходу предложивший две сотни за бортовой штапик.
Hадо сказать, что новые "Икарусы" были украшены по борту широкой
рельефной резиновой полосой, производившей весьма благоприятное
эстетическое впечатление. Потом полосы эти в немалом количестве
перекочевали с бортов "Икарусов" на бока разномастных "жигулей" и
"москвичей". Чего греха таить - продавали автобусники штапики эти,
продавали... Hо только не Ласьев, кристальной души человек.
Отверг Боря нечистоплотное предложение, даже кофе от обиды не допил.
Вышел на улицу: и - о ужас! Hема на "гармони" штапика, только голая
алюминиевая полоса на солнце блестит. Так и замерли они в немой сцене:
"Икарус", пораженный в самую глубину новорожденной венгерской души темной
людской подлостью, и Боря Ласьев, ошарашенной стремительной
самоликвидацией полнокровных двух сотен.
Видать в этот-то миг и почернела аура новенького автобуса до мрачности
грозовой тучи, и едва не пролилась на землю едкими масляными каплями
незаслуженной обиды. Hавеки поселилась эта боль в рукотворной икарусной
душе, и скоро стала выпирать, как шило из джутового мешка.
Тут стоит упомянуть, что представители вида "Homo sapiens", разумные
в других обстоятельствах, переходя в категорию пассажиров, начинают являть
из себя существа в высшей степени странные.
Вот, например, довелось мне работать на 34-м маршруте. "Санкт-
Петербург - совхоз Шушары". Хоть и звучит название маршрута как
пригородного, но круг на нем всего двадцать минут. Залезает там ко мне
бабулька - божий одуванчик, розовая от июньского зноя, как яблочко
"Джонатан" на витрине, ломится в кабину с решительностью бывалого
носорога и злобно шамкает:
- Почему полтора часа автобуса не было?! Мы ту
