Прокудин Николай - Гусарские Страсти Эпохи Застоя
НИКОЛАЙ ПРОКУДИН.
ГУСАРСКИЕ СТРАСТИ ЭПОХИ ЗАСТОЯ
Предисловие к повествованию.
Все события этой книги происходили для кого-то давно, а для меня -
будто вчера. Те годы кто-то называет "застойными", кто-то - "старыми
добрыми временами", а для некоторых это "период расцвета развитого
социализма". Мой рассказ может показаться выдумкой, насмешкой или даже
глумлением над армией. Такого, мол, во времена построения социализма не
могло произойти, а моральный облик советских людей всегда был образцовым.
Увы, мои друзья. Хотите верьте, хотите нет, но все изложенное на этих
страницах - чистейшая правда. И я отношусь с симпатией к большинству из
персонажей.
В те времена официальная пропаганда вещала: "пшеница колосится на
полях, тучные стада коров дают рекордные надои молока, в шахтах совершаются
трудовые подвиги, сталевары выплавляют стране миллионы тонн стали". Но
реальная, настоящая жизнь людей была иной и шла своим чередом. Партией
предписывалось жить в соответствии с Кодексом строителя коммунизма. Люди
жили в соответствии с собственными принципами (или обходились без них). И
жизнь их была наполнена почти шекспировскими страстями. Жизнь с кем бы то ни
было и где бы то ни было. Пусть и в далеком военном гарнизоне на задворках
Советской Империи - пыльном, грязном, унылом, нищенском. События,
происходящие там, - это и комедия, вплоть до фарса, и драма, вплоть до
настоящей трагедии. Всего понемножку. Но все это было....
Пролог
Велика столица, а отступать некуда. То есть как раз есть куда - кругом
дома и дома, проспекты и проспекты, площади и площади, переулки-закоулки. Но
Никите-то нужен конкретно сад "Эрмитаж", а где его..? Самостоятельно не
нашел бы ни за что. Либо нашел бы - кто ищет, тот всегда найдет! - но
объявился бы там аккурат к окончанию встречи ветеранов: "Здрасьте! - А мы
как раз уже расходимся!" Проводник нужен, нужен проводник. Кто, как не Вовка
Кирпич! Благо жил в военной общаге при академии. А уж где эта общага, Никите
хоть это, слава богу, известно... Вовка Кирпич, бывший подчиненный Никиты по
Афгану, командир взвода, редкостный раздолбай и сорвиголова, признаться!
Впрочем, десять лет спустя, может, изменился в корне? Как-никак, ныне он -
большой чин, полковник, слушатель элитного военного вуза.
Но язык с трудом повернулся, когда Никита на вахте осведомился у
дежурного по общежитию:
- Где я могу найти... полковника Кирпичина? Переговорить с ним...
- Полковника? Кирпичина? - дежурный ухмыльнулся. - Кирпича, что ли?
- Ну, или так. Кирпича, если такой есть... - Судя по ухмылке
дежурного старинный приятель Никиты мало изменился за десять лет, разве что
в худшую сторону.
- Такой есть. Найти-то вы его сможете. А вот переговорить...
- Мы с ним созванивались, он меня ждет. Я... издалека.
- Да пожалуйста! Жалко, что ли! Только... Его сегодня поутру четверо
принесли, положили...
- Как?! - Мелькнула картинка бездыханного Кирпича, который, надо же,
весь Афган прошел вдоль и поперек и живым вернулся, а тут... Что?
Дорожно-транспортное? Сердце? Орава шпаны?
- Каком кверху! Собутыльники приволокли. Отметил, блин, День Победы. С
группой ветеранов. Три часа назад "му" сказать не мог, а вы - поговорить!
Это не раньше, чем к вечеру, когда очухается.
- Черт! Как же так! Мы ж как раз сегодня собирались отметить...
Встреча однополчан... Черт!
- А Кирпич у нас всегда - с опережением графика и перевыполнением
плана... Вы поднимитесь на двенадцатый этаж. Комната 1291.
Лифт, как водится, не работал. Пешк
