Пронин Виктор - Рассказ
Виктор ПРОНИН
Рассказ
В кабинет Ксенофонтова вошел озабоченный и осунувшийся Зайцев и, не
говоря ни единого слова, упал в кресло с таким опустошенным вздохом, что у
Ксенофонтова перехватило дыхание - что-то произошло!
- Он от тебя ушел? - спросил Ксенофонтов.
- Ушел, - кивнул следователь. - И унес пятьдесят тысяч.
- Неужели поднял столько?
- Ксенофонтов! Это всего пять сторублевых пачек. Если бы ты рассовал
их по карманам, это даже не отразилось бы на твоей стройной фигуре.
Правда, он взял деньги не сторублевыми бумажками, а пятерками,
десятками... Но для него это даже лучше - легче будет тратить, труднее
поймать...
- И у нас есть такие места, где можно вот так запросто прийти и взять
пятьдесят тысяч?
Зайцева всегда раздражали невинно-глуповатые вопросы Ксенофонтова,
хотя потом он много раз убеждался, что не такие уж они и невинные, не
такие уж и глуповатые - они сразу обнажали суть события. В самом деле,
разве есть такие места? Оказывается, есть. Их находят время от времени
люди, которые приходят и берут...
- Ты прав, - согласился Зайцев, не столько с вопросом Ксенофонтова,
сколько с собственными мыслями. - Ограбили сберегательную кассу. Средь
бела дня. Кассу! - громко повторил он, заметив, что Ксенофонтов опять
собирается что-то спросить. - На окраине города. Подъехали на машине. Один
остался за рулем, не выключая мотора. Второй с оружием...
- Огнестрельным, - успел вставить Ксенофонтов.
- Да, пистолет. Вошел в кассу и потребовал деньги. Бабахнул в потолок
для острастки. Посыпалась штукатурка, девчушки, конечно, перепугались,
дрогнули.
- Я бы тоже дрогнул.
- Не сомневаюсь, - усмехнулся Зайцев. - Так вот, он сунул деньги в
сумку и был таков.
Ксенофонтов некоторое время соболезнующе смотрел на друга, потом
окинул взглядом стол, заваленный исписанными листками бумаги, и, когда
снова взглянул на Зайцева, сочувствия в его глазах уже не было.
- Ты напрасно, старик, думаешь, что только тебе живется тяжело. Если
хочешь знать, мне приходится работать с гораздо меньшими зацепками, нежели
тебе. Попробуй написать очерк о человеке, о котором только и известно, что
он выполняет производственный план на сто семь процентов и что родился он
тридцать лет назад. Да, и конечно, пол его тоже известен. Попробуй! А
однажды я написан целую новеллу, трогательную такую, душевную заметку,
имея только фотографию, портрет моего героя, снятый далеко не самым лучшим
образом.
- А кто тебе мешает узнать о человеке больше?
- А кто мне даст на это время? Двести строк каждый день вынь да
положь! Причем не просто двести строк - в этот же день ты должен найти
своего героя, убедиться в его добропорядочности, трудовой активности и
воспеть! И воспеть, старик! - повторил Ксенофонтов.
- И даже по фотке приходилось писать? - переспросил Зайцев задумчиво.
- Это интересно... - Он раскрыл потрепанную свою папку, вынул большую
фотографию размером со стандартный лист писчей бумаги. Снимок был неплохо
отпечатан, но камера, судя по всему, дрогнула в руках неумелого фотографа.
Содержание тоже оказалось весьма невнятным - улица города, прохожие,
машины, светофоры, дома. В снимке ничего не было главного, все получилось
дробным, слегка расплывчатым, необязательным.
Ксенофонтов, повертев снимок перед глазами, разочарованно вернул его
следователю.
- Хочешь опубликовать? У нас мало платят, старик... Два-три рубля...
И то, если снимок будет лучше этого.
- Момент ограбления, - невозмутимо произнес Зайцев. - Понял? На этом
снимке запеч
