Прудников Михаил - Особое Задание
Михаил Прудников
ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ЗА ЧАС ДО ВОСХОДА СОЛНЦА
Шла семнадцатая ночь войны.
Над клочком земли, который еще совсем недавно был нашим, а теперь в
военных документах именовался "ничейной полосой", изредка вспыхивали
ракеты.
Повисая над предрассветной пеленой тумана, ракеты освещали истерзанную,
покалеченную землю. В их лишенном жизни голубоватом мерцании все казалось
призрачным. Там, где только вчера покачивались созревающие колосья ржи,
лежало голое, израненное траншеями поле. Темными буграми застыли на нем
разбитые танки и пушки.
Выбив из села отряд боевого охранения, немцы подожгли село. Оно горело
весь вечер и всю ночь: огонь перекидывался с крыши на крышу. Оранжевые
языки пламени вырывались из окон и дверей, отплясывали бешеный танец. А
когда рушились балки и стропила, фонтаном взлетали и рассыпались вокруг
искры...
Еще вчера у перекрестка двух проселочных дорог стоял вековой дуб. Он
крепко держался за землю могучими корнями, бросая вокруг щедрую тень.
Местные жители всегда помнили его таким - крепким и спокойным. Казалось,
он бессмертен, как небо над ним, как плывущие облака, как блеск звезд.
Сейчас, под утро, в зловещих отблесках затихавшего пожарища, могучее
дерево возвышалось огромным черным силуэтом. Как бы взывая о помощи, дуб
простирал вверх свои обуглившиеся, помертвевшие сучья. В его дымившееся
тело впились осколки снарядов, как раз там, где чей-то нож вырезал в коре
сердце, пронзенное стрелой...
Казалось, вокруг нет ни единой живой души, все разбито, уничтожено,
стерто огненным смерчем войни.
Но на самом деле в траншеях, блиндажах, укрытиях шла напряженная жизнь.
Поеживаясь от предутреннего холодка, люди в окопах всматривались в даль
воспаленными от бессонницы глазами, у телефонных аппаратов замерли
связные, дежурили радисты с наушниками.
В ту ночь немецкие радисты прифронтовой полосы уловили в привычной
многоголосой симфонии эфира дозывные неизвестной рации. Заглушая треск,
шорохи, гудение, эти сигналы врывались в наушники неожиданно и властно.
"Ти-ти-та-та, ти-та-та-ти!" - кричал кто-то далекий и неведомый.
Позывные звучали во многих наушниках. То пропадая среди помех, то
возникая вновь, они как бы чего-то требовали.
Призыв был закодирован, и лишь одно слово - оно повторялось
периодически - шло открьпым текстом:
"Ураган", "-Ураган".
За час до восхода солнца рация замолчала.
На рассвете два грузовика с немецкими автоматчиками подъехали к опушке
леса. Солдаты окружили район, где, по данным радиопеленгатора, находилась
неизвестная рация.
Гитлеровцы действовали молча, постепенно сужая кольцо.
Операцией руководил молодой высокий узколицый офицер в черном мундире.
Бесшумно ступая по густой траве, он осторожно раздвигал мокрые ветки. В
лесу было сумеречно, лишь на верхушках деревьев, уже освещенных лучами
солнца, весело щебетали птицы. Клочья молочно-снзого тумана цеплялись за
кусты, сползали через вороха свежей глины в воронки.
Движения офицера становились все осторожнее.
Вдруг шедший сзади него солдат споткнулся, и офицер, резко обернувшись,
сунул кулак ему под нос.
- Тише ты, мерзавец! - выругался он свистящим шепотом.
Сузив глаза, офицер внимательно всматривался в предутренний сумрак. И
вдруг остановился: впереди послышался шорох. Гестаповец прижался к дереву,
судорожно сжав в руке парабеллум. Из кустов выскочил солдат и, поправляя
на ходу пилотку, крикнул:
- Здесь, господин офицер! Здесь!
Они выбрались на узкую полянку, где полукругом стоял
