Библиотека в кармане -русские авторы

         

Псурцев Николай - Супермен


Николай Псурцев
Супермен
Часть первая
20-26 июля
Сегодня тихо и безветренно, покойно и солнечно с самого утра. Днем в
каленом сизо-белом небе висели два-три облачка, дырявые, косматые, да и те
обречены были, растаяли к вечеру. А еще ночью шел дождь, злой и студеный.
И вчера он шел, и позавчера. Тяжелый, он побил цветы, кустарник,
издырявил, а затем и зацементировал пляжи, жестоко разогнал пригревшихся
отдыхающих, выхолодил прибрежную кромку моря, изувечил дороги глубокими
обширными лужами.
И конечно, берег в этот день был пустынный и скучный, и не отливал песок
золотом слепяще и весело, и не томилось в нем больше тепло, такое желанное
и уютное, был он серый и мокрый и утрамбованный почти до твердости
заезженного проселка. Все ждали, когда он размякнет, высушится. Когда это
будет? К ночи? Завтра?
...Вдоль пляжа неслась машина, ревела сердито, мощь свою выказывая. Ружин
гнал "Жигули" почти на предельной скорости. Неожиданно затормозил,
вывернул вбок, так, чтобы закрутилась машина волчком, веером высекая
из-под колес мокрый песок, завертел восьмерки на полном ходу; подбадривая
себя хриплыми вскриками, вдруг врезался в воду, въехал как на амфибии по
самые дверцы, развернулся по дну, бешено вспенивая бегущие к берегу волны,
и погнал вдоль пляжа, с шипеньем рассекая воду.
Лера охала, вскрикивала, то и дело зажмуривалась в испуге, вдруг хваталась
за руль, а при резком повороте опрокидывалась на Ружина, непроизвольно
обнимая его.
- Умница. Не надо скрывать своих потаенных желаний,- объявлял Ружин и
добавлял, веселясь: - Еще разок, пожалуйста,- и снова на предельной
скорости клал машину в вираж.
Они не видели, как бесшумно, выключив мотор на спуске, катил по шоссе
вдоль пляжа сине-желтый милицейский мотоцикл с коляской и со старшим
сержантом в седле. Одной рукой старший сержант держался за руль, другой
расстегивал шлем, стирал со лба пот. Жарко, а старший сержант в теплом
кителе, и галстук тугой петлей сжимает его горло. Приказали позавчера по
случаю дождей и холодов в кителе на смену заступать, а сегодня не
отменили, вот и парится старший сержант, не смея пуговку расстегнуть -
дисциплинированный, сознательный, примерный. Остановил он мотоцикл там,
где кусты погуще, чтоб со стороны пляжа трудно заприметить его было, снял
шлем, подправил влажные короткие волосы и принялся бесстрастно наблюдать
за ружинскими кренделями.
- Я больше не могу,- сказала Лера, мертво вцепившись в сиденье. Ружин
сделал очередной вираж, крутой, с рисковым креном.- Я умру, прямо здесь. И
тебя посадят. Убийца.
- Меня оправдают,- возразил Ружин.- Я докажу, что ты нимфоманка и
садомазохистка. У нас этого не любят.
- Дурак,- сказала Лера.
- Хо-хо-хо,- отозвался Ружин.- Не любишь правду...
- Я тебя ненавижу,- почти не разжимая губ, проговорила Лера.
- Раз так,- Ружин пожал плечами,- я могу выйти.- Он вдруг бросил руль,
открыл свою дверцу.
Лера вцепилась в него, закричала испуганно:
- Не надо, Сереженька!
Ружин захлопнул дверцу, положил руки на руль, заметил удовлетворенно:
- Значит, все-таки я тебе нужен?
- Конечно же нет,- Лера отвернулась к окну, хмурясь.
- Нет? - переспросил Ружин.
- Нет,- подтвердила Лера.
- Тогда смерть,- сказал Ружин.- Для обоих. Я давно думал об этом. Она
соединит нас навечно.- Он разогнался с ревом, мощно.-До скорого свидания!
Машина неслась на темную, мокрую скалу, с острой верхушкой. Лицо у Ружина
недвижное, маска, глаза без выражения, прозрачные, солнце бьет в лобовое
стекло, и стекло оттог





Содержание раздела