Пугач Вадим - Сpедство Пpотив Молли
Вадим Пугач
СРЕДСТВО ПРОТИВ МОЛЛИ
Hекий студент не выносит мусора. Hе выносит неделю, другую,
между тем как последний неплохо относится к студенту, зная почти на-
верняка, что тот убийца, но вчуже ценя его бескорыстие и благородство.
Такова была фабула русского полицейского романа, который Молли
читала давно и все не могла дочитать до счастливого конца, где убийца
соединяется с влюбленной в него проституткой в трогательном порыве,
напрочь лишенном даже тени эротизма. Единственная эротическая сцена в
романе на пятьсот с лишним страниц не удовлетворила любопытства Молли.
Старый негодяй и извращенец, пытаясь изнасиловать сестру убийцы, едва
не оказывается застрелен из собственного пистолета, который жертва
выкрала у него заранее.
"Что за бесстрастный народ эти русские", - подумала Молли. В
этот момент дверь из гостиной во внутренние покои открылась, и ее
пригласили к ученику, чьи продолговатые пальцы она пыталась приспосо-
бить к фортепьяно. Мальчик, однако, предпочитал застревать ими то в
носу, то в карманах, а однажды, забравшись в капитальный викторианский
шкаф, позволил своему отцу, лорду Смиту, порядком прищемить их
створками, так что тонко и отчаянно запищал, не спуская, впрочем, ле-
вого глаза (левым он видел лучше) с замочной скважины, откуда наблюдал
несколько растрепанную учительницу музыки, слезшую с колен отца лишь
из-за того, что лорду приспичило прихлопнуть внезапно ерзнувшую дверцу
викторианца.
Молли прошла в комнату, где они занимались. Hе надо думать, что
занятия ее с длиннопалым мальцом ограничивались фортепьяно. Вот за
этими, другими занятиями и застала их однажды леди Смит, обратившая
внимание на то, что звуки инструмента в течение примерно десяти минут
становились все беспорядочней и дисгармоничней, пока наконец не
достигли некоего какофонического оргазма. Картина, поразившая леди,
вкратце сводилась к следующему: ее дорогой мальчик в счастливых судо-
рогах бился о клавиатуру головой, пока пальцы Молли исполняли нечто
околомузыкальное решительно мимо клавиш.
Дело окончилось бы, вероятней всего, заурядным скандалом и
изгнанием Молли из аристократического дома, если бы не два обстоятель-
ства: честное признание шаловливого четырнадцатилетнего малыша в том,
что именно он принудил Молли к непозволительным отношениям, шантажируя
ее эпизодом, подсмотренным из шкафа, и пансионная лесбийская закваска
самой леди, не упустившей шанса завести интрижку с соблазнительной де-
вицей. Когда это последнее обстоятельство стало известно лорду (а оно
стало ему известно, потому что слуги знают все и кое-чем из того, что
знают, иногда делятся с господами), Молли могла уже не беспокоиться: в
доме Смитов ее цепко держала круговая порука страсти. Hо где страсть,
там и ревность, а где ревность - там месть.
Входя в комнату, Молли споткнулась о натянутый шнур (достойная
бестолкового подростка затея!), содрогания которого через целую цепь
механических потрясений способствовали включению магнитной звуковой
дорожки. Сдвинувшись с мертвой точки, пленка голосом влюбленного маль-
чика поведала о своих страданиях и необоримом стремлении к смерти.
"Посмотри в окно, любовь моя!" - таким призывом завершался этот
мрачный текст. И впрямь, за окном кто-то самоуглубленно раскачивался
на отцовских подтяжках, находясь, видимо, в том состоянии недозадушен-
ности, в котором лучше всего предаваться густо-фиолетовой меланхолии.
Повернувшись в очередной раз лицом к окну, несостоявшийся висельник
послал Молли воздуш
