Библиотека в кармане -русские авторы

         

Пузий Владимир - Выход За Ограду


Владимир ПУЗИЙ
ВЫХОД ЗА ОГРАДУ
Критическая статья на Олди
(Размышления зрителя)
В этот театр я хожу вот уже лет восемь, наверное. Они начинали очень
скромно: маленький зал ровно на 999 персон, сюрреалистические декорации,
весьма умеренные цены на билеты, которых, впрочем, было почти не достать. И
- обязательно псевдоним на афишах. В те времена - помните? - было модно
ставить пьесы именно иностранных авторов.
Времена изменились, а имя осталось.
Генри Лайон Олди.
Теперь многие знают и это имя, и тех, кто за ним скрывается.
Правда, сами они утверждают, что не скрываются, и что Олди - это Олди,
а Дмитрий Громов и Олег Ладыженский - это Громов и Ладыженский. Возможно,
так оно и есть. Поэтому разговор у нас будет сразу о всех трех ипостасях;
после спектакля ведь самое оно - побеседовать об увиденном и сравнить с
прежними постановками.
Поговорим? Сравним? Время-то еще детское...
* * *
Кто-то когда-то сказал, что каждый человек, по сути, всю свою жизнь
пишет одну книгу - или играет один спектакль, поет одну песню и т.п. А
вместо глав, отделений, куплетов в ней, жизни, - книги, написанные этим
человеком, спектакли, им поставленные, песни, им пропетые... Этакий
вариант russian matrioshkа (...шар-в-шаре-в-шарике?!), воплощаемый нами и в
нас одним только фактом нашего существования.
И отсюда в бытии нашем - повторения и аллюзии на нас же самих.
Наверное, поэтому особой любовью у читателей всегда пользовались книги,
между которыми автор устанавливал внутренние связи. Но не напрямую,
позволяя неумирающему персонажу бодро шагать из тома в том, - а лишь
полунамеками и полутенями. Так - больше похоже на жизнь.
Так оживают отдельные романы, повести, рассказы, объединяясь в некую
текстовую единицу высшего порядка.
В этот театр я хожу так долго потому, что здесь спектакли оживают. И
шепчут со сцены зрителю: "Ваш выход!"
* * *
Когда в этом театре поставили первые пьесы из цикла "Бездна голодных
глаз", зрители долго спорили, пытаясь понять, что же это такое: модное
fantasy, жесткий сюр или магический реализм, одни критики ведают, каким
боком совмещенный с социалкой?.. Усложняло ситуацию то, что выходили вещи
цикла вразброд, кто-то сперва попадал в "Сумерки мира", и уже потом
отыскивал "Дорогу"; а до "Ожидающего на перекрестках" вообще, бывало,
добирались в самом конце. Что отлично подтверждало известное высказывание
Будды, но мало способствовало постижению общего замысла "Бездны".
...Или - все-таки способствовало?
Иногда мне начинает казаться, что новые, причесанные и выверенные
издания "Бездны" в двух-трех томах теряют некую очаровательность событийного
хаоса (на уровне книг, а не глав, конечно), за которым читатель сам должен
был отыскать порядок. И публикация "Шутов хоронят за оградой" в этом
сборнике хотя бы частично возвращает циклу тот самый первозданный хаос
первых изданий. Ибо "Шуты", в общем-то, имеют к "Бездне" отношение
непосредственное - ну прямо как трамвайные рельсы, соединяющие "Шутов" с
"Войти в образ".
Вместе с тем (вообще-то - в первую очередь!) "Шуты" - вещь
самостоятельная и самодостаточная. Здесь обыгрывается одна из излюбленных
Олди тем: взаимоотношения жизни и искусства. Которое, как известно,
требует жертв.
Бездна голодных глаз - зрительный зал - оборачивается своей
противоположностью: сценой. Которая пристально следит за своим данником,
Валерием Смоляковым. И искушает (как и положено настоящему искусству). Сцена
хочет быть не меньше, чем зритель. Сцена готова стать сценой вез





Содержание раздела