Реймерс Георгий - Старая Карта
Реймерс Георгий
Старая карта
Как-то раз мне понадобилась одна давным-давно прочитанная книга.
Разыскивая ее, я перерыл оба книжных шкафа, все полки этажерок и, наконец,
добрался до кладовки. Там, в одном из ящиков, мне под руку попался видавший
виды потрепанный планшет с полетной картой.
Я отбросил было его в сторону, но потом спохватился.
Подняв планшет, я сдул с него пыль. На пожелтевшем целлулоиде, поблескивая
янтарем, разбегались мелкие трещинки, сквозь них чуть проглядывалась карта. Я
вынул ее и расстелил на столе. На выгоревшей от жаркого казахстанского солнца
бумаге чуть желтели пески; пересекая потертые сгибы, тянулись коричневые
морщины хребтов; кое-где голубели глаза озер; через весь лист пролегла
ярко-красная ломаная линия маршрута.
Отчетливо припомнились все подробности полета.
- О чем задумался? - вернул меня к действительности голос жены.
- Да так, вспоминаю один полет, - указал я на карту.
Жена улыбнулась.
- Будешь об этом писать?
Я утвердительно кивнул и, подойдя к тумбочке, выключил приемник.
За окном, в холодном свете уличного фонаря, медленно опускаются хлопья
снега. Жена уютно устроилась на диване и, поглаживая пушистого кота, раскрыла
томик Чехова. Васька, сощурив зеленые глаза, лениво замурлыкал свою нехитрую
песенку. Я беру карандаш - и нет уже ни привычной комнаты, ни зимнего вечера,
- начинается полет по маршруту, проложенному на старой истрепанной карте.
Глава 1
Маленький моноплан после небольшого пробега резко остановился, словно
кто-то схватил его за хвост. Рулить пришлось почти на полных оборотах. Мотор
сердито ревел, с трудом вытаскивая самолет из солончака. Колеса продавливали
глубокие колеи в пухлой, серой, как зола, почве. Позади тянулся огромный шлейф
едкой пыли. Но вот мотор фыркнул и замолчал. Мы прибыли к месту назначения -
небольшой станции, где расквартировалась противосаранчовая экспедиция.
Пока я заканчивал записи в бортовом журнале, худощавый смуглый авиатехник
Витя, мой неизменный спутник и приятель, пришвартовал самолет к заржавленным
кольцам стояночных штырей.
На аэродроме, поросшем редкими пучками жесткой травы, белели выпоты соли.
Около маленького глинобитного домика, похожего на усовершенствованную собачью
конуру, на столбе болтался выгоревший, потрепанный конус - ветроуказатель.
Порывы горячего ветра, прилетавшие из-за извилистой ленты Каратала, изредка
надували конус. Тогда он бодро приподнимался, шелестел бахромой разодранного,
как штанина бродяги, конца, а потом опять бессильно падал. Вдали в знойном
воздухе легко, точно гряды облаков, парили снежные вершины Джунгарского
хребта.
- О поле, поле! Кто тебя усеял мертвыми костями! - воскликнул Витя,
отбрасывая ногой бог весть откуда взявшийся здесь бараний череп.
Прищурив глаза, он наморщил свой длинный карикатурный нос и осмотрелся по
сторонам. Кругом не было ни души.
- Что-то нас не торопятся встречать, - недовольно заметил мой приятель.
- Что ж, обождем, - тяжело вздыхая, отозвался я.
Время тянулось медленно. Начинала одолевать жажда. Мы решили освежиться и
направились к реке. Каратал лениво катил мутные волны. Над водой с писком
метались маленькие кулички. Не мешкая, я скинул комбинезон и прыгнул с
высокого берега в воду, Витя бросился вслед за мной.
Вернувшись после купания на аэродром, мы увидели старика в стеганом халате
и шапке, отороченной лисьим мехом.
Расставив кривые от многолетней верховой езды босые ноги, он оперся обеими
руками на длинную палку и внимательно рассматривал
