Ревич Всеволод - Дон Румата С Проспекта Вернадского
Всеволод РЕВИЧ
ДОН РУМАТА С ПРОСПЕКТА ВЕРНАДСКОГО
Впрочем, чудное было время. Хоть и
душили нас эти падлы, а время было
чудесное.
В.Аксенов
Братьев было двое - Аркадий и Борис. Было двое. Но писа-
тель "братья Стругацкие" был один. И больше его не будет. Дай
Бог тебе, Борис, пожить на этом свете столько лет, сколько тебе
захочется, дай Бог тебе написать еще не одну прекрасную книгу,
но литературоведы уже могут провести окончательную черточку,
соединяющую даты выхода первой и последней книги братьев Стру-
гацких. Я знаю много досужих любителей и профессионалов, кото-
рые настойчиво пытались поверить гармонию алгеброй и разъять
живое тело романов на составные части; вот то - аркадьево, вот
это - борисово. Наиболее знающие безапеляционно заявляли: им
известно точно - Борис был идеологом, а Аркадию отводилась роль
вышивальщика по канве, обволакивающего сухое рацио в художест-
венное кружево. Прочитали книгу, написанную Борисом уже после
смерти Аркадия, убедились, что он самостоятельный стилист и не-
заемный мыслитель. И в то же время никто не сомневается в том,
что "Поиск предназначения" написан не "братьями Стругацкими".
Не та манера, не те интонации... Так, может, и правда, что все
это шло от Аркадия? Я так не думаю. Напротив, я уверен, что
только в слиянии, только в дуэте рождалось единственное, непов-
торимое "стругацкое" слово. Отдельно эти слова, эти фразы, эти
сюжетные повороты, наконец, эти мысли о судьбах человека и Все-
ленной родиться не могли, хотя, повторяю, оба они талантливые
писатели, умевшие творить и по одиночке. Но два разных писате-
ля. Впрочем, я определенно знаю слово, которое принадлежало
лично Аркадию. Он безраздельно распоряжался, простите, словом
"задница". В тех редких случаях, когда мне выпадало быть их ре-
дактором и я находил означенную лексему, употребленную более
трех раз на странице, в двух случаях я ее все же вычеркивал,
почему-то уверенный, что уж по крайней мере Борис меня извинит.
В конце концов удавалось уговорить и Аркадия в том, что излиш-
няя экспрессивность так же нехороша, как и однообразие. Тогда
Аркадий бурчал что-то вроде "Ладно...", брался за голову и, за-
черкнув этот научный термин, вписывал новый, после чего за го-
лову хватался уже я...
Я никогда не задавал братьям глупый вопрос: как, мол, они
работают вместе, но много раз слышал, что его задавали другие,
причем, насколько я мог заметить, народ интересовался главным:
почему соавторы живут в разных городах. Не знаю, что отвечал
Борис, но Аркадий всегда ссылался на опыт братьев Гонкуров -
один бегает по редакциям, второй стережет рукописи. Наиболее
настойчивые, осмыслив этот ответ, возвращались к апории о двух
городах... Ах. оставьте ненужные споры, неразделимы братья в
своих произведениях, и попытка определить, что принадлежит од-
ному, а что другому, не только бесперспективна, но, по-моему, и
неэтична.
Но проклятый вопрос вернулся ко мне через окно, как только
я взялся за эти воспоминания. Ведь, как бы там ни рассуждать,
мне было велено вспоминать только об одном из братьев, второй,
слава Богу, жив. Волей-неволей я тоже попытался их разделять.
И, по-моему, из этого занятия у меня ничего не вышло...
Замечали ли вы, что биография писателя заканчивается на
выходе его первой книги. До этого момента у человека еще су-
ществует личная жизнь, индивидуальная судьба... Все знают, где
он родился, где учился, кем были его родители, эвакуировался ли
во время войны и служил ли в армии... Но вот
