Розанов В В - Опавшие Листья
Розанов В.
Опавшие листья
Я думал, что все бессмертно. И пел песни. Теперь я знаю, что все кончится.
И песня умолкла.
Сильная любовь кого-нибудь одного делает ненужным любовь многих.
Даже не интересно...
Что значит, когда "я умру"?
Освободится квартира на Коломенской, и хозяин сдаст ее новому жильцу. Еще
что? Библиографы будут разбирать мои книги. А я сам? Сам?- ничего. Бюро
получит за похороны 60 руб. и в "марте" эти 60 руб. войдут в "итог". Но там
уже все сольется тоже с другими похоронами; ни имени, ни воздыхания. Какие
ужасы!
Сущность молитвы заключается в признании глубокого своего бессилия,
глубокой ограниченности. Молитва - где "я не могу"; где "я могу" - нет
молитвы.
Общество, окружающие убавляют душу, а не прибавляют.
"Прибавляет" только теснейшая и редкая симпатия, "душа в душу" и "один
ум". Таковых находишь одну-две за всю жизнь. В них душа расцветает.
И ищи ее. А толпы бегай или осторожно обходи ее.
Да. Смерть - это тоже религия. Другая религия.
Никогда не приходило на ум.
Вот арктический полюс. Пелена снега. И ничего нет. Такова смерть.
Смерть - конец. Параллельные линии сошлись. Ну, уткнулись друг в друга, и
ничего дальше. Ни "самых законов геометрии".
Да, "смерть" одолевает даже математику. "Дважды два - ноль".
Мне 56 лет: и помноженные на ежегодный труд дают ноль.
Нет, больше: помноженные на любовь, на надежду дают ноль.
Кому этот "ноль" нужен? Неужели Богу? Но тогда кому же? Зачем?
Или неужели сказать, что смерть сильнее самого Бога. Но ведь тогда не
выйдет ли: она сама - Бог? На Божьем месте?
Ужасные вопросы.
Смерти я боюсь, смерти я не хочу, смерти я ужасаюсь.
Смерть "бабушки" (Ал. Адр. Руд.) изменила ли что-нибудь в моих
соотношениях? Нет. Было жалко. Было больно. Было грустно за нее. Но я и "со
мною" - ничего не переменилось. Тут, пожалуй, еще больше грусти: как смело "со
мною" не перемениться, когда умерла она? Значит, она мне не нужна? Ужасное
подозрение. Значит, вещи, лица и имеют соотношение, пока живут, но нет
соотношения в них, так сказать, взятых от подошвы до вершины, метафизической
подошвы и метафизической вершины? Это одиночество вещей еще ужаснее.
Итак, мы с мамой умрем и дети, погоревав, останутся жить. В мире ничего не
переменится: ужасная перемена настанет только для нас. "Конец", "кончено". Это
"кончено" не относительно подробностей, но целого, всего - ужасно.
Я кончен. Зачем же я жил?!!!
Как самые счастливые, минуты в жизни мне припоминаются те, когда я видел
(слушал) людей счастливыми. С. и А. П. П-ва, рассказ "друга" о первой любви ее
и замужестве (кульминационный пункт моей жизни). Из этого я заключаю, что я
был рожден созерцателем, а не действователем.
Я пришел в мир, чтобы видеть, а не совершить. Что же я скажу (на т. с.)
Богу о том, что он послал меня увидеть?
Скажу ли, что мир, им сотворенный, прекрасен?
Нет.
Что же я скажу?
Б. увидит, что я плачу и молчу, что лицо мое иногда улыбается. Но он
ничего не услышит от меня.
Я пролетал около тем, но не летел на темы.
Самый полет - вот моя жизнь. Темы - "как во сне".
Одна, другая... много... и все забыл. Забуду к могиле.
На том свете буду без тем.
Бог меня спросит:
- Что же ты сделал?
- Ничего.
Нужно хорошо "вязать чулок своей жизни" и - не помышлять об остальном.
Остальное - в "Судьбе": и все равно там мы ничего не сделаем, а свое ("чулок")
испортим (через отвлечение внимания).
Эгоизм - не худ; это - кристалл (твердость, неразрушимость) около "я". И,
собственно, если бы все "я" были в
