Романова Галина Львовна - Сварожичи 1
ГАЛИНА РОМАНОВА
ЛЕГЕНДА О ВЕЛЕСЕ
СВАРОЖИЧИ-3
ПРОЛОГ
Глухая осенняя ночь нависла над миром, обняв его холодными крыльями. Завывал ветер, кружа в вышине. Грозно рокотало море, ярясь от бесплодных попыток сокрушить северные скалы.
Опухшие сизые тучи не спеша брели по небу. Наталкиваясь на башни одинокого замка, они спотыкались и беспорядочно напирали друг на друга. Ветер атаковал их, стараясь расцепить и развести в стороны, но все попытки терпели неудачу.
Бесконечный дождь то лил как из ведра, то сеял невесомой водяной пылью.
Замок спал. Ни единого огонька не горело в нем – даже стража погасила факелы и костры на маяке – все равно ни одна живая душа не рискнет появиться здесь этой ночью.
Неожиданно в небе блеснула молния под раскаты грома. Она погасла слишком быстро, и никто не заметил появившуюся на стене фигурку человека. Пригибаясь под порывами ветра и закрываясь полой плаща от струй косого ливня, он торопливо побежал к башне.
Ступив на опоясывающий ее парапет, он подкрался к окну и стукнул в ставень.
В комнате царили тишина и мрак. Смутно белело ложе, на котором разметалась женщина. Услышав стук, она беспокойно шевельнулась во сне.
Стук повторился громче и настойчивее. Одновременно чей-то низкий голос хрипло и требовательно назвал ее по имени.
Женщина вскрикнула, пробуждаясь.
– Кто тут? – прошептала она дрогнувшим голосом.
– Я, – ответил человек за окном.
Соскочив с ложа, Дива, как была, в одной легкой рубашке, бросилась к окну и рывком распахнула ставень. Отступивший при этом в сторону гость снова шагнул вперед. Новая вспышка молнии, на сей раз не сопровождавшаяся громом, осветила широкое загорелое лицо в обрамлении окладистой бороды.
– Перун! – ахнула Дива, отпрянув и закрывая себе рот ладонью.
Ночной гость одним прыжком соскочил на пол комнаты. Он был без кольчуги и панциря, но в подкольчужной куртке. Оружия при нем тоже не было. Вода текла с его плаща на пол.
Сварожич сорвал и куртку, небрежно кинув ее на лавку у окна. Под курткой оказалась белая рубашка с вышитым по вороту узором.
Все это время Дива простояла как каменная, глядя на явление мужа огромными глазами. И только увидев рубашку – когда-то она сама вышивала этот узор и не могла его спутать ни с чем – женщина тихо вскрикнула и бросилась к мужу.
– Вернулся! – Ее тонкие руки оплели его шею. Перун подхватил жену на руки и жадно поцеловал.
– Родной мой, – прошептала она, когда поцелуй наконец прервался. – Я так ждала... Так скучала... Ты насовсем?
– Нет, ласочка моя. – Все еще держа ее одной рукой на весу как пушинку, другой он осторожно приласкал распущенные волосы Дивы. – На миг я – залетел только повидаться.
Женщина огорчилась при этих словах.
– Опять? – понурилась она и крепче сцепила руки у него на шее. – Когда ж ты насовсем вернешься?.. Извелась я дожидаючись-то! До срока остарею!
– Ты остареешь, сердечко мое? – усмехнулся Перун. – Ты нисколько не меняешься! Я вот только подле тебя молодым не кажусь!
Это было правдой – за прошедшие годы Перун раздался вширь, заматерел, округлился. В темно-рыжей бороде мелькала седина, белые пряди виднелись и на висках, глаза совершенно почернели. А жена его не изменилась – будто и не было семнадцати лет замужества.
– Уж прости меня, – повинился Перун, – ты сама не знаешь, как мне одиноко без тебя в дальней стороне. А только долг не велит оставаться. Одна радость, что могу вот так, ночью, на краткий миг явиться, повидать тебя и детишек.
– Когда вернешься?
– Точно не ведаю. По весне или летом. Я скажу – ты жди!
Див
